Лунный рыцарь
Шрифт:
«А если он не готов к свету?» — получила она неслышный ответ.
«Конечно, готов. Он ведь спас меня», — подумала Марика.
«Посмотрим».
В тот же миг свет погас. Раздалось хлопанье крыльев. Откуда ни возьмись, на Марику налетела стая ворон. Черные на черном они были едва различимы. Их была такая туча, что все кишело крыльями, когтями и острыми клювами. Услышав шум, кузнец вернулся и бросился на помощь девочке.
— Кыш! Кыш, окаянные!
Широко размахивая руками, он отогнал стаю. Вороны тенями растворились в воздухе, и взору обоих путников открылись
— Ты опоздал, — произнес один стервятник.
— Ты должен был явиться сразу после того, как с тебя было снято заклятие, — продолжил другой.
— Я вот… это… вот за ней вернулся, — залепетал кузнец, указывая на Марику.
Хищные птицы захлопали крыльями и осуждающе заклекотали:
— Помимо опоздания ты нарушил основное правило, привел сюда живого человека. У нее оставалось несколько минут жизни, прежде чем она должна была предстать перед нами. Живым тут не место. Мы не можем открыть перед ней Врата.
— И не надо. Пускай идет мимо, — сказал кузнец.
— Не тебе решать, червь. Отсюда хода нет! — хором выкрикнули стервятники.
— Зачем неправду говорите? — встряла в разговор Марика.
Грифы вскрикнули и, не мигая, уставились на девочку. Они не ведали подобной дерзости, чтобы им возражал презренный смертный. Марина поняла, что сказала что-то не то, и пояснила:
— Когда я в таборе жила, у нас Захара молнией ударило как есть до смерти. Не дышал, и сердце не билось. Его уж хоронить собрались, а Варга не велела. И правда. На третий день ожил человек.
— Это не для тебя. Из огня не воскресают. Ты не можешь уйти, — зловеще проскрипел один стервятник.
— Но ты не можешь оставаться здесь. У тебя есть несколько минут жизни, — подхватил другой.
— Здесь каждая минута — вечность, — завершил первый.
— Я не могу уйти, и войти не могу, и стоять здесь не могу. Что же мне делать? — недоумевала Марика.
— Мы должны подумать, — хором возвестили грифы и замерли, снова превратившись в каменные статуи.
Боясь пошевелиться, чтобы не разозлить стражей ворот, Марика и кузнец молча переглянулись между собой. Наконец стервятники снова встрепенулись.
— Мы приняли решение. Один из вас опоздал, а другая пришла рано. Мы уравняем время, и вы войдете во Врата вместе.
— Но я не хочу, — запротестовала девочка.
— Отпустите ее, — вступился за Марику кузнец.
— Врата откроются для двоих или не откроются вовсе. Если она пройдет мимо в мир живых, ты вновь станешь вечным изгнанником и никогда не найдешь покоя, — возвестили стражи ворот, вперившись в кузнеца.
— Но я столько ждал, когда снимется проклятие! Она выкопала клад. Таково было условие, — растерянно произнес кузнец.
— Верно. Но ты не должен
— Я так долго ждал этого, — извиняясь, проговорил кузнец и отвел глаза, стыдясь глядеть на девочку.
Это был недобрый знак. Марика попятилась, но бежать было некуда.
— Я не могу больше бродить неприкаянным. Ты не знаешь, какая это мука, не получить успокоения. И потом ты сама виновата. Зачем ты пошла за мной, — продолжал бормотать кузнец, ища оправдания поступку, на который он уже решился.
Марика поняла, что попала из огня да в полымя.
— Ты не можешь так поступить. Ты ведь спас меня. Ты не такой, как раньше. Ты больше не палач! — в отчаянии крикнула девочка.
«Палач… палач… палач…», повторило эхо и затихло вдалеке.
Слово будто хлестнуло кузнеца бичом. Он рухнул на колени, закрыл лицо руками и взвыл:
— У меня нет выбора!
У Марики заледенела кровь. Неужели она ошиблась, решив, что кузнец стал другим? Пришло время расплатиться за свою доверчивость.
— Я хотел очиститься, но у меня нет выбора, — повторил кузнец.
— Есть. Это у меня нет выбора. Я в твоей власти. Ты можешь казнить меня и тогда так и останешься палачом, — презрительно сказала девочка.
Кузнец долго молчал, а потом едва слышно произнес:
— Пропустите ее. Пускай идет с миром.
Стервятники вытянули шеи, будто хотели получше рассмотреть говорящего.
— Это твое окончательное решение? — спросили они.
— Да.
— Тебе больше никогда не будет пристанища! — воскликнули грифы.
— Знаю, — кивнул кузнец.
— Ты будешь вечно скитаться призраком, — предрекали стражи ворот.
— Пустите ее, — повторил кузнец и заткнул уши, чтобы не слышать искусительных речей.
— Это было твое решение. Она может идти, — прогремело над сводами арки.
Даже глухой расслышал бы неведомый мощный голос.
В отдалении забрезжил свет. Он не был похож на поток света, который Марика видела прежде. От него не исходило ни радости, ни покоя. Он мерцал, точно путеводная звезда, давая надежду.
— Спасибо. Я буду молиться за тебя, — сказала девочка.
— Уходи. Я слаб. Мне трудно удержаться, чтобы не потащить тебя за собой, — махнул рукой кузнец.
Арка дрогнула, серое марево окутало исполинские скалы. Они медленно оседали, становясь все ниже и превращаясь в клубящийся у подножия дым. На глазах у кузнеца блеснули слезы. Врата смерти уходили в небытие. Его ждало вечное скитание во мраке. Арка почти исчезла, когда сверху вдруг ударил яркий луч. Раздался шум крыльев. Черные грифы будто взорвались, разлетевшись на ослепительные осколки. Это множество белоснежных голубей вспорхнуло и поднялось ввысь. Вместо антрацитовых ворот перед кузнецом разлилось голубое сияние, за которым поблескивали воды Леты, реки забвения.