Львиный престол
Шрифт:
Мои гнедые из аквилонских конюшен стоически терпели необходимость почти целый день тащиться по снежной целине, довольствовались покупаемым в деревнях жестковатым овсом и довольно резвой рысью везли меня через Пограничье. Того, что был потемнее, звали Броуги, жеребца посветлее и помоложе я окрестила Обормотом. При рождении его несколько обделили соображением и вечно с ним что-то случалось — то провалится в ручей, то зацепится гружеными на него мешками о низко нависшие ветки, то просто без причины начнет шарахаться из стороны в сторону. Одно слово — Обормот.
В целом же ехала я без особых трудностей — только холодно очень было — и все чаще задумывалась, с чего это Пограничье повсюду расписывают
Конечно, Пограничье всегда было глухой окраиной мира. Ни одно из государств Заката не стремилось подчинить здешние края по причине их удаленности и заброшенности. Лет шестьсот-пятьсот назад им, наконец, придумали употребление — попытались сделать из Пограничья место ссылки.
Вышло все как обычно, то есть наоборот. Согнанные в основном из Немедии заключенные подняли бунт, захватили несколько фортов, перебили охрану и стали жить сами по себе. При этом стоит забывать, что здешние земли издавна принадлежали переселившимся с полуночи нордхеймцам, бритунийцам и оборотням (но о них речь лучше вести отдельно). В общем, нетрудно представить, какой народ в итоге заселил Пограничное королевство. Здесь оказались уроженцы почти всех стран Запада и Восхода, к коим добавьте еще толику полуночных варваров и посмотрите, что выйдет…
И не забудем про оборотней. По слухам, этого загадочного народа не так много, зато они твердо считают Пограничье своим и только своим владением, что время от времени доказывают на деле. Сама я в жизни ни одного оборотня пока не встречала. Если выражаться точнее, я не видела превращения человека в зверя, а потому не особенно верю ползавшим в Бельверусе слухам, что такой-то или такая-то — оборотни. Мне всегда вспоминается живший около полусотни лет назад в городке Сайриме монах из одного из храмов Митры, именем Атарий, сошедший с ума и убедивший почти всех жителей городка разыскивать ведьм. Причем ведьмами он считал всех женщин старше четырнадцати и младше восьмидесяти лет. Мы не успели вовремя вмешаться, монаха прикончил не то муж, не то приятель одной из погибших женщин. С тех времен я и не верю, когда про кого-то говорят, что он колдун, оборотень или еще кто. Вот когда сама увижу и проверю, тогда и поговорим.
Лет четыреста назад кто-то из сосланных и осевших здесь дворян попытался объединить разрозненные поселения Пограничья под рукой одного правителя. Попытка удалась наполовину — в восходной части страны действительно возникла и укрепилась королевская власть. Закатная стала владением Вольных Кланов — россыпью мелких баронств, постоянно враждующих друг с другом и с набранным с миру по нитке королевским войском. Династии в Пограничье не образовалось — королей частенько свергали раньше, чем они успевали обзавестись потомками.
Неплохие шансы усидеть на шатком троне были у Сигисмундса, правившего около сотни лет назад. Он пробыл королем Пограничья почти десять лет и даже сумел вырастить наследника. Да только в один прекрасный день королевская семья вкупе с обитателями коронного замка перемерла от болотной лихорадки, корона досталась дальним родственникам, не сумевшим ее удержать… И вся круговерть началась сначала.
Сейчас в Пограничье королем некий Эрхард, сын Этельвульфа — здесь на варварский манер принято прибавлять к своему имени имя отца или матери (интересно, как бы звучало мое собственное имя на местный лад? Ринга, дочь
Эрхард, по нашим расчетам, имеет неплохие шансы на длительное и относительно благополучное правление. У него есть взрослый племянник (так что найдется кому передать власть), его признают и дворянство, и кметы, и Вольные Кланы, и, как ни странно, оборотни. Если бы не нынешние потрясения, править бы Эрхарду долго и счастливо, создавая из Пограничья страну, достойную по праву называться королевством. А чем обернется его правление сейчас — трудно сказать.
…Большая, хорошо укрепленная деревня, в которой я переночевала, называлась Кайга. По-здешнему — «бург Кайга». Словоохотливый трактирщик растолковал, что до Вольфгарда еще пять дней конного пути, а ежели повезет, то к ночи можно добраться до крохотного выселка в пять или шесть домов, стоящего возле самой дороги. Путь к столице поведет сначала через молодой лес, потом через холмы, а потом начнется обычная чаща и вот на ее опушке-то и стоит выселок. Вечером его будет издалека заметно — там специально возле тракта фонари вывешивают, чтобы путники останавливались, потому как в одиночку через лес ехать — зря рисковать. А зачем рисковать, коли голова человеку дана всего одна и вторую не приставляют?
Я согласилась, что рисковать и в самом деле глупо, узнала, что интересующие меня люди проезжали через Кайгу четыре дня назад и сейчас, скорее всего, добрались до бурга Брийт, что в дневном переходе от Вольфгарда. Я мысленно позавидовала Мораддину и компании, неуклонно приближавшимся к цели своего путешествия, посочувствовала себе и отправилась дальше.
День выдался замечательный. Позванивали на ветру смерзшиеся еловые лапы, у меня над головой плыло высокое, чисто-голубое небо, мерно топали по свежевыпавшему снегу лошади, поднимая облачка искристой пыли. Мне стало беспричинно весело, и я во всеуслышание заголосила неведомо где подслушанное:
Если станет слепой цитадель на горе,
Ты услышишь — подковы стучат во дворе.
Я вернусь, я вернусь, я вернусь на заре!
Если ветер с заката приносит грозу —
Глянь в окно, и меня ты увидишь внизу,
Я вернусь, я вернусь, прилечу, приползу!..
Лошади недоуменно задергали ушами, Обормот сделал вялую попытку встать на дыбы, но понял, что на его спине лежит слишком много груза для подобных безобразий.
— Все в порядке, — заверила я встревожившихся коньков. — А ежели такая песня вам не нравится, могу исполнить что-нибудь другое.
И наиболее доступным мне жалостливым голоском пропищала:
Уехал верный рыцарь мой
Пятнадцать лет назад,
И на прощанье я ему
Заворожила взгляд:
За сотни миль, за сотни лиг
Направит он коня,