Лягушка Баскервилей
Шрифт:
– Мы идем мой дом смотреть? – загудел Тема из коридора:
– Надо кроссовки надеть, – сказала Маня.
– Там грязно? – удивилась Зайка. – Не люблю спортивные башмаки.
– Почему? – вклинился в беседу Витя.
– Я в них похожа на утку, – хихикнула Ольга, – на толстое водоплавающее на целлюлитных лапках.
Виталий засмеялся:
– Для начала – у птиц не случается целлюлита. А вы больше напоминаете лебедя. Впрочем, нет, если пользоваться образами из животного мира, скорей грациозную серну.
По щекам Лады потекли слезы.
– Сейчас убью ее, – впав в почти невменяемое состояние,
Я быстро вытащила платок, сунула его прорабше и шепнула:
– Спокойно. Зайка не представляет никакой опасности, она до потери пульса любит Кешу. Ничего твой Витя сейчас плохого не сделал, просто отпустил дежурный комплимент. Возьми себя в руки, не демонстрируй слабость перед посторонними.
Лада прижалась ко мне:
– Господи! Спасибо, Дашуль! Послал господь наконец-то настоящую подругу.
Я вздрогнула. Совсем не собиралась поддерживать с прорабшей приятельские отношения, просто по-человечески пожалела ее. Но, видно, жизнь у Лады совсем не сладкая, раз обычное сочувствие вызвало у тетки прилив бурной нежности ко мне.
Глава 17
Внутри особняк выглядел мрачно, в комнатах пахло сыростью, несколько чумазых рабочих бродили по помещению с какими-то трубами в руках.
– Они иностранцы? – вдруг поинтересовалась Машка.
Витя кивнул и, поманив Тему, исчез, Лада и Зайка пошли за мужчинами.
– Как думаешь, откуда мастера? – спросила Маруська. – Чумазые, как черти.
– На стройке трудно быть чистым, – ответила я.
– Гюнтер носил белый комбинезон, – напомнила Маня. – Ну, тот, что нам в Ложкине камин делал.
– Гюнтер немец, отсюда и белоснежная спецодежда.
– Ладно, выясним, – кивнула Маруська и, повернувшись к рабочим, произнесла фразу на французском. – Хм, не понимают. Хау ду ю ду? Снова не реагируют. Муся, ты немецкий помнишь?
– Смутно, – призналась я, – надо бы почитать книги на языке Гёте, чтобы освежить лексику. Давай теперь я попытаюсь. Может, немного по-русски разбирают? Добрый день. Вы кто?
– Та из Кочетавки, – равнодушно ответил один строитель.
– Это в какой стране находится? – задумчиво спросила Маня.
– Та в… – завел было работяга, но тут же получил пинок от своего собрата и замолчал.
– Италианцы мы, – на вполне сносном русском ответил тот, кто только что пихал мастера, – с Риму приехали до вас. Нам денег треба, дома с працованием беда.
– А ваш коллега про какую-то Кочетавку говорил, – напомнила Маня.
Работяга кашлянул.
– Та уж правильно. Кочетавка завсегда итали-анским городом була, близенько от Риму стоит. Мы тама усе кто штукатуры, кто плиточники. Бачьте, яка хороша труба! Ща мы ее…
– Петро, – всунулась в комнату бабенка в криво завязанном платке, – зараз воды немае! Шукай…
– Че разгалделася? – недовольно ответил рабочий. – Всполошилася, чисто на майдане. Гэть отсюдова!
Баба, испуганно ойкнув, испарилась.
– Значит, итальянцы… – сдерживая ухмылку, протянула я. – Вас зовут Петро, женщина, наверное, Гарпина, а второй, с трубой, Грицко?
– Та ни, – замахал грязными руками строитель, – в паспорте у меня Питер записано, а это жинка так, по-простому обратилася.
– Вы абсолютно не похожи на итальянцев,
Питер почесал всклоченную голову:
– Лады, придется правду говорити.
– Правильно, – кивнула я, – лучше не лгать.
6
Суржик – дикая смесь из неправильно произнесенных украинских и русских слов, характерна для людей, не владеющих хорошо ни тем, ни другим языком. (Прим. автора.)
– Мы италианцы.
– Да ну?
– Святой крест, с под Риму. Тильки нам Виталий Николаевич запретили хозяевам истину балакать. Могет не понравиться.
Маня вытаращила глаза, а я расстегнула сумочку, вынула купюру и помахала перед парнем.
– Начинай, голубчик! Питер ловко сцапал «гонорар».
– Наши дед с бабкой в войну с итальянцами удрапали. Муссолини с Гитлером корешился, ну и пришли солдаты в Кочетавку. Дедок смекнул, что войне не один год идти, и подался к чужим. Они с бабкой потом бежали, под Римом поселилися, дом построили, дитев нарожали, место Кочетавкой назвали, в нее потом и другие эмигранты прибилися. У нас дома украинский в ходу, с работой в Италии плохо, да и недолюбливают нас, до сих пор за чужих держат. Спасибо Виталий Николаевич к себе пригласили, тильки они велели особливо правду не трепать. Оно конечно, мы сами ниче дурного не напортачили, но русским людям, мабуть, неприятно, за предателев почитают. Вы уж меня не выдавайте. Работаем на совесть, по-итальянски. Самогонку не дуем. Сухой закон! Зараз напрацуем шикарно!
Мне стало стыдно. Ну почему сразу заподозрила Донского в обмане? Питер на самом деле гражданин Италии. Впрочем, и наши-то украинцы теперь не наши, только жителей, как нынче принято говорить, ближнего зарубежья за настоящих иностранцев никто не считает. И ведь я очень хорошо наслышана о коллизиях, как та, что случилась с предками Питера. Многие бандеровцы, к примеру, осели в Канаде, у них там свой тесный мир: школы, поликлиники, бизнес. Потомки беглых советских граждан плохо ассимилировались, практически не овладели чужими языками, обитают в своем кругу. Нет, встречаются и такие, которые напрочь забыли о корнях, про славянское происхождение напоминают лишь фамилии, переиначенные на местный лад, Petroff или Nikolaeff. Но таких, как Питер, тоже по миру хватает.
Посчитав ситуацию исчерпанной, гастарбайтер с товарищем ушли в глубь дома.
– Ой, шикарно получится, – зачастила Лада, выныривая из холла, – не надо никаких искусственно состаренных стен, требуется нормальная штукатурка. Хоть это и дороже, да лучше.
– Простая краска стоит больше денег, чем новомодная отделка? – с некоторым сомнением осведомилась шедшая сзади Зайка.
Лада с плохо скрытой неприязнью оглядела Ольгу.
– Конечно, – снисходительно кивнула она. – Как вы выразились, «новомодная отделка» не требует тщательности, любые огрехи можно объяснить дизайном, а нормальная покраска предусматривает идеальную подготовку поверхности. Эх, лохают народ! Вам повезло, что к нам обратились, мы клиентов не обманываем, а уж для друзей и вовсе расстараемся.