Лягушка Баскервилей
Шрифт:
– Елена Николаевна не похожа на воровку.
– Ее тут все дурят, – отмахнулась баба. – А вы, значит, богатая?
– Обеспеченная, – обтекаемо ответила я.
– И можете денег дать? Мне стало противно.
– Извините, попрошайкам следует клянчить милостыню на паперти.
– Кто это нищенка? – оскорбилась тетка. – Ниче у вас не просила! Просто поинтересовалась!
– Извините, – смутилась я.
– Хочу заработать. Кстати, меня Раей зовут, санитаркой в трех местах пашу, а на телик никак не соберу, – заныла баба. – Хоть тресни, не хватает, на унитаз рубли уходят, в смысле – на пропитание. Слышала ваш разговор
– Мы с Пацюк были одни в комнате!
– Ха! Окно открыто, под ним лавочка стоит. А Елене Николаевне и в голову не придет, что надо бы створки запахнуть. И у стен уши есть! В общем, давайте договариваться, – заговорщицки шептала Раиса. – Вы ведь хотели о Ларке Корольковой разузнать? Так вот, знаю все-все! Страшное дело! Жуткое! Ваше! Заплатите за рассказ?
– Непременно, – тоже понизив голос, ответила я. – Где говорить будем?
Раиса нервно оглянулась:
– Уж не тут! Знаете че… Ступайте в столовую, сделайте вид, будто я вас уговорила, чаю попейте с булкой. А потом езжайте ко мне домой, улица Первомайская, одиннадцать. Ладно? Но особливо не торопитесь, часика через два подкатывайте – меня со смены раньше не отпустят.
Я кивнула и спросила:
– Где столовая?
– А в корпусе, – суетливо пояснила Раиса. – Эй, погодьте. Вы того, на машине ко мне не рулите, она у вас сильно приметная, у местных таких нет. Оставьте ее на Октябрьской улице, у гостиницы, номерок там оформите. Дорого, конечно, но вам по карману. Дадут ключик – ступайте в комнату, включите радио погромче, а сами через черный ход топайте на Октябрьскую, с нее до Первомайской два шага. Никто ничего и не заметит. Машина у входа, в номере музыка поет – отдыхает человек.
– Вы просто супершпион! – восхитилась я.
– Зинки боюсь, – вздохнула Раиса. – Она хоть и уволилась, на пенсию ушла, да небось с Еленой Николаевной перезванивается. И семена ее ядовитые тут изредка появляются, но… Ладно, потом объясню.
Я хотела поинтересоваться, кто такая Зинка и отчего Раиса съеживается при одном упоминании имени женщины, но тут из самого дальнего окна первого этажа высунулась тощая особа в белом колпаке и незамедлительно заорала:
– Райка, хорош бухтеть! Все уши человеку забила! Эй, женщина, идите обедать!
Я кивнула и отправилась на зов.
Столовая оказалась не по-больничному уютной, на столах неожиданно лежали скатерти, летний ветерок колыхал накрахмаленные занавески, и пахло тут не щами из протухшей кислой капусты, а свежей выпечкой.
– Уж извиняйте, что грубо окликнула, – захлопотала повариха, неся мне тарелку с булками. – Райка у нас страшная болтушка, так мозг загрузит, что потом навсегда соображать перестанешь. Несет невесть чего! Последнее время про инопланетян толкует: дескать, они с нами, притворяются нормальными людьми, а в сущности, с других планет.
Раньше про привидения бубнила, ходила и под нос ворчала: «Мертвые возвращаются. Ох и отомстят они! Всем!»
Под неумолчную болтовню приветливой тетки я слопала потрясающе воздушную выпечку и выпила хорошо заваренный чай.
– Может, супчику? – радушно предложила повариха. – Да вы не стесняйтесь, никого не объедите.
– Очень вкусно, – совершенно честно похвалила я стряпню, – только суп уже не влезет.
– Да ладно вам! – беззлобно фыркнула баба. – Вон у нас Сергеев живет, целый день в себя хавку укладывает
Через полтора часа я получила номер в гостинице с гордым названием «Царская», включила погромче телевизор и, убедившись, что не привлекаю к себе чужого внимания, выскользнула через черный ход наружу.
Заблудиться в Добротееве оказалось невозможно, чья-то хозяйственная рука установила в городе таблички с надписями: «Монастырь – 2 км», «Первомайская, Музей быта – 300 м», «Обрыв Катерины – 3 км».
Похоже, местечко жило за счет экскурсантов. Пока я брела до нужной магистрали, мне попалось штук пять автобусов, в окнах которых виднелись аккуратно причесанные старушки и жилистые дедушки. Очевидно, немецкие пенсионеры, большие любители зарубежных поездок, включили Добротеево в план своих путешествий.
Первомайская улица шла резкими зигзагами, я вписалась в очередной поворот и ахнула. Перед глазами открылась довольно широкая река, через нее был перекинут мост, по которому бойко катил очередной автобус, набитый иностранцами. Но не вид мирной водной глади заставил застыть от воеyторга – на противоположной стороне на высоком холме стояла церковь, золотые купола плыли в голубом небе, белые стены ярко выделялись на фоне сочно-зеленой листвы. Не успела я рассмотреть здание, как в воздухе послышалось торжественное «бам», потом, спустя мгновение, зачастили мелкие колокола. Стая вспугнутых птиц подхватилась с крестов и полетела в сторону леса. Красота пейзажа завораживала, стало понятно, отчего в Добротеево тянутся косяками туристы.
– Во, – рявкнул кто-то за спиной хриплым голосом, – встала дурой, людям не пройти. Че уставилась?
– Очень красиво, – невольно ответила я, – благостно.
– Тьфу, прямо! – ответил невидимый собеседник. – Понаприехали тут, из-за вас в магазинах ниче не купить, цены взлетели. А почему бы их не поднять, коли вы, богатые, булки по тридцать целковых берете? Чтоб ей сгореть, энтой церкви, может, тогда б лучше стало…
Голос начал удаляться; я, слегка повернув голову, увидела скрюченную фигуру, одетую, несмотря на теплый день, в рваную куртку и коротко обрезанные валенки. Восторг, царивший в душе, мигом испарился невесть куда. Я вздрогнула и пошла искать одиннадцатый дом.
Раиса обитала в маленькой развалюшке, стоявшей на отшибе. Мне пришлось довольно долго плутать по Первомайской, прежде чем обнаружилось нужное здание. Очевидно, в местной администрации сидели большие чудаки, которые номера домам присваивали наобум, поэтому за избушкой под номером «3» виднелся сарайчик с табличкой «8». Я не хотела спрашивать дорогу, да и не у кого было: Первомайская казалась вымершей, по пыльной дороге бродили лишь грязные куры, и мирно щипали траву тощие козы. Если центр Добротеева походил на город и сверкал чистотой – около гостиницы асфальт, похоже, вымыли с шампунем, – то Первомайская смотрелась умирающим селом. Зря, наверное, считается, что лишь в Москве и Питере существует классовое расслоение жителей на феерически богатых и нищих. В Добротееве тоже не наблюдалось социального равенства – одни обитали в многоквартирных башнях со всеми удобствами, другие ютились в сараюшках и сажали овощи, чтобы сэкономить хоть копейку. Но даже на фоне обшарпанных домишек избенка Раисы выделялась не в лучшую сторону.