Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Невиновный владыка долины Нянь, вероятно, почувствовал, как горят его уши.
Янь Чжэнмин же продолжил спрашивать:
— Что ты делал в долине Минмин?
— Одалживал ледяное озеро, чтобы восстановить своё физическое тело.
Янь Чжэнмин нахмурился. Кое-как отбросив ненужные мысли, он, в конце концов, сказал:
— Насколько я знаю, кроме перерождения изначального духа, нет никакого другого способа восстановить физическое тело. В противном случае, тогда, учитель не стал бы этого делать…
Чэн Цянь поразмыслил немного и просто ответил:
—
— Что такое: «камень сосредоточения души»? — нетерпеливо спросил Янь Чжэнмин. — Не мог бы ты объяснить всё с самого начала?
Это была очень длинная история. Чэн Цянь сделал паузу, изо всех сил стараясь найти это самое «начало», и продолжил с того момента, как он и Хань Юань случайно встретились с Тан Чжэнем. Затем он рассказал о том, как Вэнь Я дал ему камень сосредоточения души, а затем, как, наконец, восстановил свое физическое тело в долине Минмин. Но он не упомянул о той мучительной боли, что ему пришлось пережить и о семи Небесных Бедствиях, с которыми он столкнулся.
Жаль, что Янь Чжэнмин никогда не видел мир. Как он мог не знать, что такое изначальный дух?
Даже совершенствование изначального духа в собственном теле требовало от заклинателя множества усилий, ведь нельзя что-то построить, ничего не разрушив. Не говоря уже о совершенствовании во внешнем объекте. Кроме того, с древних времен формирование физического тела из внешнего объекта было делом неслыханным. Если бы это действительно было так просто, как говорил Чэн Цянь, все остальные живые существа уже давно превратились бы в людей. Зачем тогда вообще так усердно самосовершенствоваться?
Не говоря уже о совершенствовании в ледяном озере. Даже если бы оно десятилетиями вбирало в себя лаву, оно, вероятно, все равно смогло бы породить разве что камень.
— Даже если бы это был небесный артефакт, — продолжал Янь Чжэнмин. — Разве можно создать тело из куска нефрита, просто погрузив его в ледяное озеро? Сказать по правде, это невозможно.
Отношение Чэн Цяня к Янь Чжэнмину начинало постепенно меняться. Подумать только, что молодой господин из прошлого, который запросто мог сказать в лицо монаху о том, что он лысый, а потом недоумевать, почему тот сердится, однажды станет таким наблюдательным и осторожным. Видя, что ему не удастся скрыть правду, Чэн Цянь мог только сказать:
— Так как это против воли небес, то, естественно, не обошлось и без Небесных Бедствий.
Меч Янь Чжэнмина замер в воздухе.
— Что?
Его голос на мгновение охрип.
— Это было... Большое или Малое Небесное Бедствие?
Если заклинатели слишком быстро продвигались по пути самосовершенствования, рано или поздно, они неизбежно сталкивались с Небесным Бедствием. Обычно, на них обрушивалось от трех до пяти ударов. Но были еще и девять божественных громов, что являлись самыми смертоносными из всех. Это было наказание, чтобы никто из них не посмел забыть высоту неба и толщину земли. Небеса предупреждали простых людей, чтобы те были сдержанными
Но, когда возносился великий мастер, с небес спускалось Большое Небесное Бедствие. Даже если пережившие прежние испытания обладали способностью опрокидывать моря и горы, или создавать облака и дождь одним лишь взмахом руки, им все равно лишь чудом удавалось избежать смерти. То, что муравьи изо всех сил боролись за жизнь, пытаясь совладать с небом, уже было большим неуважением, не говоря уже об их стремлении к долголетию.
Говорили, что во время Большого Небесного Бедствия удары молний обрушивались на землю подобно проливному дождю. Сопротивляться было невозможно, и ничто не могло защитить заклинателя.
Чэн Цянь на минуту растерялся.
— Э-э-м…
Янь Чжэнмин немедленно подтвердил за него:
— Это было Большое Небесное Бедствие.
— О, это неправда. Я долгое время был изолирован от внешнего мира, мои знания ограничены. Я ничего не слышал о «Небесном Бедствии», но это было вовсе не оно. — как ни в чем не бывало, сказал Чэн Цянь.
В этом отношении Чэн Цянь, с детства умевший хорошо лгать, действительно был намного искуснее Лужи. Едва произнеся это, он продолжил спрашивать с соответствующей долей любопытства:
— Что такое «Большое Небесное Бедствие»?
Янь Чжэнмин молча посмотрел на него.
И Чэн Цянь осторожно добавил, в попытке смягчить ситуацию:
— В любом случае, я пережил его, но оно не показалось мне таким уж страшным. Наверное, это все же было «малое»?
Взгляд Янь Чжэнмина начал темнеть. Точно так же, как когда он был юн, и, если кто-то опрокидывал его курильницу, он не произносил ни слова, продолжая смотреть. Даже его ресницы, казалось, говорили: «Я очень расстроен, поторопись и извинись передо мной».
В прошлом Чэн Цянь лишь нетерпеливо думал: «Плевать на эту твою дурную привычку», — а затем оценивал серьёзность ситуации, чтобы решить, следует ли ему вообще предлагать какой-то компромисс. Но после стольких лет разлуки его сердце вдруг преисполнилось нежностью. Когда он оказался на грани жизни и смерти, запертый в камне сосредоточения души, дурной нрав старшего брата, жабы Ли Юня, беды Хань Юаня и даже бесконечные пелёнки младшей сестры: всё это превратилось в недостижимые вещи, воспоминания о которых он бережно лелеял.
Чэн Цянь вдруг заулыбался. Слегка приподнятые уголки его глаз изящно изогнулись. Он уклонился от вопроса о Небесном Бедствии и сказал:
— Старший брат, я очень скучал по вам.
Янь Чжэнмин промолчал.
Его сердце вдруг бешено забилось. Поспешно бросив: «Мы почти на месте», — он оставил Чэн Цяня позади и сбежал, нырнув в облака.
Одновременно с этим глава клана Янь подумал: «Даже не надейся, что я это просто так оставлю. Когда вернусь, я сразу же отправлю этому старому толстяку из долины Минмин письмо, чтобы узнать всё в подробностях».