Любая мечта сбывается
Шрифт:
Я улыбнулся, побуждая ее продолжить.
– Лилли говорит, что ярость и горе идут рука об руку. И тут я тоже не знаю, стоит ли этому верить, но я помню, как злилась на маму за то, что она меня бросила, злилась, словно у нее был выбор, – добавила Шей. – Мама умерла, то есть не скажешь, что она упаковала чемоданы и сбежала.
У моих детей было точно такое же чувство – будто их бросили, и оно тоже выражалось негативно. Услышав от Шей, что она пережила то же самое после потери ее собственной матери, я наконец осознал, что именно Марк и Сара испытывали с тех пор, как мы похоронили
– А какие занятия тебе больше всего нравится посещать? – спросил я.
Шей, похоже, несколько смешалась, словно искала ответ. И я боялся, что она скажет вслух только то, что, по ее мнению, я хотел бы услышать.
– На самом деле больше всего мне дали занятия по обретению эмоциональной свободы, – сказала она. И как только она решилась на ответ, оказалось, что ей многое хочется рассказать об этих занятиях. Она казалась искренней, и чем дольше мы говорили, тем больше искренности я слышал в ее голосе. – Я вовсе не должна взваливать на себя ответственность за все на свете. Я поняла, что, если у меня и есть хоть какой-то шанс на достойную жизнь, на то, чтобы сделать верный выбор, мне нужно отпустить все обиды, чтобы я смогла двигаться дальше. Начала я с отца, но еще не дошла до того, что сотворил со мной брат. – И, словно прочитав мои мысли, Шей добавила: – От Кейдена, моего брата, я не получала вестей уже три года и понятия не имею, жив он или мертв. – Она помолчала и снова опустила взгляд на свои руки. – Странность в том, что, разбираясь с Кейденом, я поняла, что мне нужно простить и себя тоже. Потому что именно я познакомила его со Стрелком.
– Стрелком?
– Это мой бывший парень. Он в тюрьме. Сомневаюсь, что он когда-нибудь выйдет, и это, честно говоря, к лучшему.
Я видел, что, несмотря на весь свой гонор, Шей прошла долгий путь за короткое время, проведенное в центре.
– Лилли говорит, что ты хорошо справляешься, и я хотел сказать тебе, что я тобой горжусь.
Шей вскинула голову, глаза ее расширились от изумления.
– Правда?
– Мне приятно, что это место тебе подошло. И я рад, что здесь тебе помогли. Кто-нибудь из родственников приедет к тебе на Пасху? – спросил я.
Покачав головой, она снова уставилась на свои руки, сцепив их на коленях.
– Нет… У меня нет родственников, ну, кроме брата, а его, как я уже сказала, я не видела больше трех лет.
– Но ты ведь завела здесь друзей?
Она кивнула.
– Да, кажется.
– Если хочешь, я зайду к тебе еще раз через несколько месяцев.
– Дело твое, – сказала она, пожимая плечами, словно это для нее ничего не значило.
Поднимаясь со стула, я подумал, что пришла пора освободить маленький кабинет Лилли.
Шей поднялась одновременно со мной.
– Пока ты не ушел, скажу еще кое-что: я видела женщину, о которой ты говорил.
В голове у меня стало совсем пусто.
– А о ком я говорил?
– В тот день, когда ты высадил меня у приюта, ты сказал, что церковь устраивает тут обеды раз в месяц и что Линда Кинкейд при этом руководит волонтерами.
– Ах да! – Теперь я тоже вспомнил.
– Ты сказал, что я легко ее узнаю, и был прав. Как только я ее увидела,
– Ты с ней общалась? – спросил я. Ведь я так и не рассказал Линде о том, что встретил Шей, хотя Мэри Лу, моя помощница, наверняка посвятила ее в детали.
– Нет… Я не была уверена, что стоит к ней подходить.
– Очень даже стоит, – заверил ее я. – У Линды большое сердце, не только рост.
– Если я снова увижу ее, то могу и поговорить, – неуверенно произнесла она.
– Надеюсь на это, – подбодрил ее я. И подумал, что нужно обязательно предупредить Линду насчет Шей, чтобы ее не застали врасплох.
К тому времени, как я вышел из центра, стал собираться дождь. Саре это наверняка понравится. Дом мы украсили еще в начале недели, но у меня не было времени покрасить с детьми яйца. И сегодня вечером, после репетиции хора, как раз можно будет этим заняться. Я всячески старался, чтобы их жизнь вошла в обычную колею после смерти матери, а это было весьма нелегко.
Уже третью Пасху мы проведем без Кэти. Первые две были ужасны. Мы отчаянно старались выглядеть довольными и притворяться, что все хорошо. Первой обычно ломалась Сара, начинала плакать и твердить, что ей нужна мама, что я ничего не могу сделать как надо. Я утешал свою дочь изо всех сил. Вот только меня самого некому было утешить.
Впервые с тех пор, как мы похоронили Кэти, у меня появилось чувство, что мы можем и справиться. Я не был уверен, что это ощущение и хорошее предчувствие как-то связано с тем, что я провел время с Шей, но решил, что связь все же есть.
Я очень живо вспомнил день нашего знакомства и то, как чувствовал себя, высадив ее у приюта. Я уже упоминал, как встреча с ней помогла мне. С того дня для меня и детей изменилось все.
Я забрал Сару, и мы вместе вышли из «Центра надежды». Чувствовал я себя после разговора с Шей прекрасно. Я радовался за нас обоих.
Глава 5
Шей
Воскресным утром я вошла в церковь Дрю, как только начала играть органная музыка. Алтарь был украшен к Рождеству. Прошло уже больше года с того дня, как я впервые зашла в эту церковь, да и в какую-либо церковь вообще. Всякий раз, поговорив со мной, – а общались мы с ним всего трижды за прошедшие двенадцать месяцев, – Дрю приглашал меня посетить церковь. Но я так ни разу и не воспользовалась его приглашением.
До сих пор.
После завершения всех четырех фаз программы в «Центре надежды» я должна была переселиться в реальный мир и признавала, что будущее пугает меня до чертиков. Я справилась со всеми требованиями программы, подала заявление и устроилась официанткой в кафе «На углу». После выпускного мне предстояло переехать в маленький домик, предоставленный «Центром надежды». Дом действительно был маленьким, скорее, даже крошечным. Места в нем едва хватало для кровати, раковины, плиты и ванны. Главное заключалось в том, что спустя год после выпуска я буду в состоянии сама себя обеспечивать без дополнительной помощи от «Центра надежды». Но это оставалось под вопросом.