Любимая невеста
Шрифт:
— Хорошо. — Лука поворачивается, чтобы посмотреть на Софию. — Она не приходила в себя с тех пор, как потеряла сознание. Она… он…вообще причинил ей боль?
Я качаю головой.
— Не совсем. Он не был с ней нежен, точно. Но он не прикасался к ней вот так, и не бил ее. Я думаю, он не хотел, чтобы она случайно потеряла ребенка. Была пара, которая хотела ее, потому что у них не могло быть детей. Я думаю, он рассчитывал на это
Челюсть Луки сжимается.
— Они должны быть рады, ради них самих, что сбежали до того, как я смог до них добраться.
— С ней все будет в
— А ты? — Лука смотрит на меня с сочувствием. — Ты прошла через еще большее.
Я на мгновение замолкаю, обдумывая это. Есть вещи, которые произошли за последние недели, из-за которых кажется, что они длились месяцами: издевательства и насилие, вещи, которые я никогда бы не подумала, что смогу вынести или увидеть. Я убила человека, который поднял на меня руку, и сегодня вечером я наблюдала, как Виктор разрубил другого на куски, вымещая на нем свою месть и мою в дюймах.
— Я жива, — просто говорю я. — А он нет.
— Этого достаточно? — Спрашивает Лука очень тихо.
Я пожимаю плечами, глядя на него с мрачной полуулыбкой.
— Так и должно быть.
Дверь открывается, и входит Виктор, отмытый от крови Алексея настолько, насколько это возможно. В тот момент, когда он входит, закрывая за собой дверь, Аника начинает шевелиться, как будто знает, что он там. Он пересекает комнату в два шага, садясь на край кровати, в то время как Аника медленно садится, протирая глаза и вглядываясь в него в тусклом свете единственной лампы в комнате.
— Папа? — Говорит она тихим, неуверенным голосом, моргая на него.
Впервые с тех пор, как я его знаю, я вижу, как Виктор ломается. Он протягивает руку, прижимая ее к своей груди, когда его плечи начинают дрожать, прижимается губами к ее волосам и крепко зажмуривает глаза.
— Мне так жаль, детка, — бормочет он прерывающимся голосом, слезы застревают у него в горле. — Мне так жаль.
— Папа! — Елена сонно визжит, когда тоже просыпается, бросаясь к нему. Он протягивает широкую руку, притягивая ее тоже в свои объятия, и я чувствую, как слезы подступают к моим глазам, когда я смотрю, как Виктор обнимает своих дочерей так, как будто он никогда больше их не отпустит.
Он долго держит их так, обе девочки прижимаются к нему и плачут вместе. Наконец, Аника поднимает на него глаза, ее маленькая бровь нахмурена.
— Теперь мы идем домой, папа?
Виктор кивает, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
— Да, малышка, — говорит он низким и хриплым от эмоций голосом. — Я собираюсь отвезти вас домой.
Затем он поднимает взгляд на меня и встречается со мной взглядом через всю комнату.
— Я собираюсь отвезти вас всех домой — говорит Виктор.
***
Мы садимся в самолет Луки обратно до Москвы, и вместо того, чтобы отправиться в квартиру, где мое последнее воспоминание о похищении, мы отправляемся в отель. Не тот, где я пыталась убежать от Виктора, но другой, не менее роскошный. Виктор просит смежные комнаты для девочек и нас. Саша предлагает остаться с ними в их комнате,
Аника и Елена невероятно устали. Даже выспавшись в самолете, они все равно отключаются, как только мы укладываем их в постель.
— Я еще немного посижу, — говорит Саша, как только мы целуем девочек на ночь. — На случай, если они проснутся, и ты им понадобишься. Я не так уж и устала.
По ее лицу и мешкам под глазами я знаю, что это неправда, но нетрудно догадаться, почему она, возможно, еще не хочет спать. Какое-то время нам всем будут сниться кошмары, я уверена в этом. Но теперь все кончено, и со временем они поблекнут.
— Спасибо, — говорю я Саше, и мы с Виктором еще раз целуем девочек в лоб, прежде чем удалиться через смежную дверь в нашу комнату.
Я поворачиваюсь к нему, как только закрывается дверь, открываю рот, чтобы что-то сказать ему, но он не дает мне шанса. Прежде чем я успеваю вздохнуть, руки Виктора оказываются на моей талии, притягивая меня к нему, одна рука поднимается, чтобы скользнуть в мои волосы, когда его рот обрушивается на мой, твердый, горячий и яростный.
Я должна оттолкнуть его. Я должна сказать ему, что не могу, что случившееся ничего не изменило, что последняя ночь, которую мы провели вместе, все еще остается последним разом, когда я планировала лечь с ним в постель ради чего-то другого, кроме долга. Но он целует меня так, как будто я нужна ему больше, чем дыхание, теперь обе его руки в моих волосах, он сжимает мою голову в своих ладонях, в то время как его рот жадно пожирает мой.
Я никогда раньше не испытывала в нем такой потребности, даже в ту ночь, когда он боялся потерять Анику, даже в ту последнюю ночь. Он притягивает меня к себе, его язык погружается в мой рот, вдыхает меня, пробует меня на вкус, и я чувствую, как сильно он прижимается ко мне, как каждый дюйм его тела так отчаянно нуждается во мне, что я думаю, он может умереть, если я не сдамся.
Почему я так упорно сопротивляюсь этому? Разве я тоже этого не хочу?
Между нами не все улажено. Ничего не решено, но я помню, как он стоял в той комнате в горном шале с окровавленным ножом в руке, словно какой-то бог-мститель, забрызганный кровью Алексея, когда он резал этого человека на куски за меня. Он взял все, что Алексей сделал со мной, по доверенности и своими руками, и заставил его заплатить за это плотью. Он отомстил за меня, и я бы солгала, если бы сказала, что не наслаждалась каждой гребаной секундой, наблюдая, как он убивает ради меня.
Пытает за меня. Заставляет мужчину истекать кровью за меня.
Мой медведь. Мой муж.
Мой Виктор.
Я не могу сказать ему нет, да и не хочу. Я чувствую, как какая-то эмоция, которой я боюсь дать название, поднимается внутри меня, нагревая мою кровь, когда я выгибаюсь ему навстречу, и когда Виктор начинает немного отстраняться, приоткрывая рот, как будто чтобы что-то сказать, это мои руки зарываются в его волосы и притягивают его губы обратно к моим, мои ногти впиваются в его кожу головы, когда я крепко прижимаюсь к нему и пожираю его рот своим.