Любимая учительница
Шрифт:
Мы дошли до общежития, действительно, рукой подать, и Катя ощутимо вздрогнула.
Потому что я, для разнообразия, оказалась права.
И Алиев, мелкая сволочь, таки сидел возле общажного подъезда, в окружении однокурсников, а, преимущественно, однокурсниц, и громко над чем-то ржал.
Правда, умолк, когда увидел Катю в моем церберском сопровождении. Нахмурился, оглядел нас и презрительно цыкнул сквозь зубы. Что-то сказал девчонкам, крутящимся возле него, кивнув на нас, те захихикали.
Катя
— Пойдем, я тоже поднимусь…
И, как выяснилось, опять правильно сделала, не оставшись ждать свою студентку возле подъезда!
Потому что, оглянувшись грозно на опять что-то съязвившего Алиева, увидела остановившийся недалеко приметный джип.
Дрогнула, не испуганно, а возбужденно, словно током дернуло. Сердце стукнуло одноразово в грудь, но так, что, как на асфальт не выпало — непонятно.
А затем опять разозлилась на непонятливых и настырных парней!
Их наглость уже за все пределы выходила!
Это что же получается, они за нами медленным ходом всю дорогу ехали?
Заразы!
Ну вот что делать?
Ну не готова я с ними разговаривать сейчас! Ну нет у меня на это никаких моральных сил!
А они, поганцы, измором же берут! Приступом!
Ничего не боятся, ничего не стесняются!
Как в девяностые, которые я, конечно, застала, и даже в немного помнила, когда старшие девчонки рассказывали ужасы нашего городка.
Когда идешь, такая, никого не трогаешь…
А за тобой на расстоянии метра тащится джип тонированный, полный бандитов.
И они сначала вежливо разговаривают, типа клеют. Приглашают.
А потом, если упираешься козой-дерезой, счастья своего не понимаешь, то выходят и просто на глазах у всех в машину засовывают.
И дальше уже как повезет.
В основном, не везло. Ладно, если живой отпустят и относительно неполоманной.
А были и очень страшные истории.
Но это же когда было! Это же уже даже в провинции не происходит!
А уже тем более здесь, в столице!
Какой-то параллельный мир, честное слово.
В комнатке Катя быстренько собрала все необходимое, и мы, выдохнув, вышли на улицу.
Прошли мимо замолчавшей компании на лавочке, мимо замершей таинственной глыбой здоровенной машины, будившей во мне самые неприличные и горячие воспоминания, спустились в метро.
Час пик уже прошел, но народу было много. Выдохнули мы только в вагоне.
И то мне все время казалось, что на меня смотрят.
Я вытягивала шею, как стаус, ерзала, но ничего не увидела.
В итоге пришла к выводу, что просто нервы шалят, и это ожидаемо. Вообще, с такими бешеными событиями, стремительностью сменяющихся в моей жизни картин, немудрено, если б нервный тик заработала. Вот не удивилась бы нисколько.
В квартире,
Мне просто необходимо было услышать его голос, обрести хоть чуть-чуть равновесия. Юрик был моей константой, моей опорой.
И сейчас я злилась не только на себя, за слабость, глупость и внезапно обнаружившуюся похотливость, но и на него, огульно обвиняя в том, что его, засранца, не было рядом, когда я так в нем нуждалась!
Вот спас же он меня тогда, когда Давид, заморочив голову и полностью отключив своими невозможными поцелуями мозг, практически уже уволок в темный уголок. Паучара…
Тут я немного отвлеклась, почему-то с удовольствием вспоминая, как он целовал меня, там, в кустах роз, как сжимал, что говорил, как пахло от него одуряюще, и как голова моя летела, безумная и легкая.
Это даже яснее помнилось и острее, чем первый наш жаркий секс, превратившийся просто в сполох дикого огня, который и вспоминать больно и сладко, и забыть совершенно нереально.
Тут мои мечтания прервал Юркин голос, до которого я все же дозвонилась.
— Таня, Таня, чего молчишь? Алло! Таня!!!
Вот черт! Он, оказывается, уже давно ответил, а я тут замечталась о всяком-разном…
— Да, Юр!
— О, наконец-то! А то я уже переживать начал, думаю, вдруг что-то случилось. Звонишь и не отвечаешь…
Да переживательный ты мой…
— Просто волнуюсь, как ты там… Домой скоро?
— Да тут, понимаешь…
Ну вот! Так я и знала! Вот чуяло мое сердце, что не просто он там симпозиумничает!
А очень даже сильно!
— Юра! Только не говори мне…
— Тань! Ну ты же меня знаешь! Я люблю только тебя!
Господи, вот шут…
— Ты когда приедешь?
— Через три дня.
— Черт…
— Тань, что? — голос Юрки тут же потерял игривый настрой, стал серьезным и внимательным, — что-то случилось? Мне сейчас приехать? Что-то с тобой? Ты заболела? Или на работе? Говори давай!
Черт… Вот как ему скажешь?
Я тут, знаешь ли, случайно со своими студентами переспала? С двумя сразу? Неоднократно? И им понравилось? И теперь они меня караулят и хотят продолжения? И я тоже хочу, но боюсь? Приезжай, Юра, спаси мою похотливую задницу?
Смешно и глупо. И молчать нельзя. Потому что начну бекать и мекать, сразу почует, все бросит и приедет.
— Да нет, Юр. Переживала просто за тебя. Соскучилась.
Тут я краем глаза увидела, как Катя показалась из кухни и кивнула, приглашая на кофе, и заторопилась:
— Милый, я побежала.
— Милый? Ты не одна что ли?
— Да…
— С кем?
— Ну, давай не сейчас…
Катя ушла на кухню, деликатно не мешая нашей с "женихом" беседе.
— Юр, я пригласила у себя пожить студентку…