Любимица гроз
Шрифт:
— Вестушка? — догадался дедок, приподняв маскитную сетку на шляпу, — А ты чего косы состригла?
— Мода такая теперь, дядь Вань, — тихо засмеялась Веста, подхватив злополучного рака за хвост.
— Игорь, а ты чего не в моде? — захохотал дедок, — Видели рак какой, а? А кричали «нету-нету!», тьфу ты!
Глава 3
— А Пашка-то где? — любопытствовал старичок, натирая давно не белым полотенцем пыльную трёхлитровую банку.
— Скопытится скоро Пашка на своей работе, — негромко отозвалась Веста, нарезая мягкий
— Значит до сих дружите, — сделал вывод Иван Васильевич, заулыбавшись еще шире, — Молодцы. Игорь, а твои-то все где? Целая же банда была.
— Не могу похвастаться той же сплоченностью, — грустно улыбнулся Игорь, — Разъехались кто куда.
Веста со старичком разговаривали так просто и легко, что Игорь диву давался. Он и половины деревенских не помнил, кого затрагивали в беседе. Больше всего его интересовал некий Павел, судя по разговору — лучший друг Черновой. Игорю хотелось узнать наверняка, насколько те были дружны, и дружба ли вообще была между ними.
— Ларка-то, как замуж выскочила, так больше и не приезжала, — рассказывал старичок про внучку, потягивая из кружки прохладный компот.
В беседке, увитой многолетним виноградом, сиделось уютно на старой, но крепкой скамейке с изогнутой спинкой, и металлический длинный стол с полочкой под столешницей хорошо вмещал чашки с зерном для кур, подвявшей травой для кроликов, и очистками овощными для уток, совершенно не мешая развернувшемуся на другом конце чаепитию.
— А вы молодцы, что приезжаете, — воодушевлённо вещал старик, — Жаль Толька не дожил, как он тобой гордился, Вестушка. Всех твоих родственничков поганой метлой гнал, одна ты для него существовала и всё. Даже мамку твою, и то вычеркнул из своей жизни. Заберет тебя в середине мая и только к первому сентября, да с неохотой, возвратит. Игорь, а твои-то чего? Я думал дом продали.
— Хотели, — кивнул Игорь, незаметно бросая на притихшую и, кажись, погрустневшую девушку взгляд, — Да я не дал, сам выкупил. Память все-таки. О бабушке.
— Хорошая женщина была, — вздохнул старик, — А какие пироги пекла — сказка. А клубника? Все же клубникой засаживала, а потом детей отлавливала. Ягода еще белая, только-только краснеть начинает, а Тёмка Свиридов тут как тут, — тихо засмеялся Иван Васильевич, припоминая, как всё тот же Артём огородами ноги уносил.
Отпустил дядь Ваня только ближе к ночи, до глубины души тронутый вниманием молодых.
Веста шла по дороге в сторону дома, и по одному отправляла из ладони в рот грецкие орешки прошлогодние, бережно очищенные по четвертинке и по-родственному щедро отсыпанные Иваном Васильевичем прямо перед выходом со двора в руки. Руки Игоря были заняты банкой с компотом, таким же вишневым, как и тот, что они распили на троих.
— Веста, — негромко позвал Игорь, привлекая внимание девушки, — Ты расстроилась, да?
— Полгода — это очень мало, — немного подумав, отозвалась Чернова, — Я еще не привыкла. Иногда, в городе, вечером в квартире, мне хочется
— Дед знал о твоём любовнике? — удивлённо переспросил Игорь, едва не выронив банку.
Веста, казалось, удивилась не меньше, растерянно выдав:
— Причём тут Паша?
— Ну, — неловко протянул мужчина, — Возможно я случайно подслушал вас вчера, но оно и не удивительно, вся деревня слышала «Снимай штаны!».
Веста захохотала, так громко и заразительно, что Игорь не сдержал улыбку:
— Так что, скажешь, что мои выводы неверны?
— Совсем не верны, — выдохнула девушка, успокоившись, но улыбка еще тянула её губы в стороны, — Он мой единственный и лучший друг. Ну что я сделаю, манера общения у нас такая. А так он классный, конечно, зараза.
— Прости? — растерянно уточнил Игорь.
— Говорю, будь у нас род переплетен, он непременно был бы моим, а так бесполезно и дружим дружбу.
— Ты зрячая? — негромко спросил Игорь.
— Бить будешь? — весело поинтересовалась Чернова, отправив последний орешек в рот и отряхнула руки от шелухи.
— Что? Нет! Просто неожиданно…
— Неожиданно, — передразнила Веста, — А потом я тебя не знаю, не знаком и здороваться нас не учили, — вздохнула девушка и было хотела возобновить путь к дому, но Игорь остановил.
За той тирадой явно крался болезненный опыт — люди всегда боялись того, чего не понимали, несмотря на все общественные течения, пропагандирующие терпимость и понимания к братьям нашим от других отличающимся, было тяжко знакомиться, дружить, общаться и еще трудней открываться кому-то постороннему. Едва знакомому.
Прямо здесь и сейчас Игорю было важно вложить в неспокойную голову девушки мысль, что он не имеет ничего против «иных», и выбрал для этого самый действенный способ — поцеловать.
Веста ощутила себя немного пьяной, ощутив на своих губах чужие, теплые и с тонким вкусом вишнёвого компота. Прикосновение пропало так же резко, как и появилось.
— Убедилась? — хмыкнул мужчина, сдержав нервный порыв смеха.
— Посреди улицы. Срамота-то какая, — закатила глаза Чернова и, вытянув из рук Игоря свою драгоценную банку с плавающими в ней вишенками, направилась к калитке.
— Кто бы вот меня еще осуждал, — тихо засмеялся Заболоцкий, оперевшись локтем на свой невысокий забор.
— Кто, если не я, — пожала плечами Чернова.
— Эй, колючка, — окликнул её сосед, и когда та обернулась, предложил, — Пошли завтра в лес?
— Послезавтра, — поправила его Веста, — Мне завтра в город надо.
— Значит, послезавтра, — кивнул мужчина, провожая ту взглядом, в частности обтянутую джинсами задницу девушки, и бубня себе под нос, зашел к себе на участок, направляясь к дому.
В деревню Заболоцкий приехал с девушкой, познакомились на празднике у общих друзей, и мужчина возьми да пригласи, а она согласилась.