Любимые враги
Шрифт:
"Давай, - пожал плечами Семен.
– По мордасам им настучать я завсегда успею".
Глаза Семена залила чернота. Чтобы никто не заметил этого, он надвинул на лоб бардовый шаперон.
Губы Семена зашептали заклинания. И через мгновение на сцену стали просачиваться эманации Темного мира.
На стенах погребка вместо бутафорских светильников загорелись настоящие масляные лампы. Они осветили прячущиеся в углах тени каких-то уродливых существ, тут же расползшихся по стенам и полу.
Чинюков, Хохлов
– Что за чертовщина?!
– одновременно проговорили Хохлов и Свинадзе, - видя, как на их глазах бывшая сценическая бутафория становится реальными вещами.
Пластик стола превратился в потемневшие от времени и впитанного вина и пива дубовые доски, с глубокими щелями между ними, в одной из которых даже проросла трава.
Ожил Фауст. Он с любопытством посмотрел на посетителей погребка и подмигнул Чинюкову, у которого после этого нервно задергалась щека.
Фауст достал из-под стола сверло и пробуравил в стоящем на столе бочонке три отверстия.
Семена совершил над бочком несколько пассов и произнес заклинание:
– Виноградная лоза и лукавая коза! Пентаграмма и огонь! Алхимическая кровь!
Подчиняясь воле Семена, кружки выстроились перед бочкой. Оттуда к каждой кружке направились струи - янтарная пивная, рубиновая винная и мутно-белая самогонная. После того, как кружки наполнились, струи перестали течь.
– А фокус в чем?
– спросил Хохлов, настороженно глядя на кружки.
– Сотворенное вино нельзя проливать, - объяснил Семен.
– Прольете - будет вам всем фокус. Вовек не забудете.
Чинюков берет кружку и, рассчитывая, что в бочке была всего лишь вода, сделал глубокий глоток самогона. И тут же закашлялся и уронил свою кружку.
Ее содержимое разлилось по полу и тут же загорелось, будто напалм. Вмиг весь кабачок и всех, кроме Семена и хохочущего от восторга Фауста охватило пламя.
Чинюков, Хохлов и Синадзэ, увидев, как их оплетают и рвутся поцеловать языки пламени, завопили от страха и бросились к выходу из кабачка, толкаясь, спотыкаясь и падая с лестницы, ведущей к двери.
"Моя сила в Светлом мире растет, Сеня, - сообщил Сатана.
– И если ты не станешь мне мешать, то у нас с тобой появится неплохой шанс выкрутиться из неприятностей. Слушайся меня и будет тебе счастье".
"Ты это... Ты возвращай нас, - Семен увернулся от языка пламени, рванувшегося ему навстречу.
– Сгорим нафиг!"
"Как скажешь", - откликнулся на эту просьбу Сатана.
Губы Семена прошептали последние строки заклинания. И его глаза обрели прежний вид.
Тени и пламя исчезли. А на сцену вернулась бутафория. Фауст снова превратился в проекцию.
Чинюков, Хохлов и Синадзэ, трясясь от страха, осмотрели себя. И с чувством
– Гениально!
– раздался голос Златки из недр темного зала.
– Хоть и пороли отсебятину, но сыграли здорово. Если и премьеру так отыграем, то нас, как пить дать, пригласят на фестиваль.
– Что это было?
– дрожащим голосом спросил Хохлов.
– Вживание в роль персонажа через проникновение путем выполнения череды физических действий сквозного действия сверхзадачи, - объяснил Чинюков, стирая со лба испарина.
– Иначе говоря, полное перевоплощение, как учил Станиславский.
– Б-больше на г-галлюцинацию п-похоже, - произнес, борясь с заиканием, Синадзэ.
– Так и должно быть, - сказал Чинюков.
– Читай "Работу актера над собой". Там все разъяснено. На четыреста пятьдесят второй странице собрания сочинений. Третий абзац снизу...
3
Когда над унылым ночным кладбищем взошла луна, то стало видно, как шурша комьями сухой земли, из могил вылезают мертвецы. Они дружно прошествовали куда-то по своим одним им ведомым делам...
Семен проснулся и помотал головой, пытаясь избавить ее от кошмара.
"Хрень какая-то!" - так прокомментировал увиденное во сне Семен.
Он перевернулся на другой бок и заснул...
Гигантское чудовище прошагало по усыпанному миллионами человеческих черепов бескрайнему полю к огромной колонне с выбитыми на ее поверхности петроглифами и боднуло ее рогатой головой.
Раздался гром и под его раскаты поле прорезали гигантские трещины, из которых наружу поползли черные двухголовые уродцы десятиметровой высоты, громко орущие в небо фразы на непонятном языке...
Семен снова проснулся. Крики уродцев еще звучали в его ушах.
"Да что ж такое творится?!" - Семен посмотрел на будильник.
До запланированного подъема оставалось еще два часа.
"Попробую-таки уснуть", - решил Семен и закрыл глаза...
И увидел новый сон. Увидел стоящие на бесплодной земле, опаленной зноем и усеянной костями невиданных размеров чудовищ руины Города. Один из его редких небоскребов с грохотом рассыпался возле Семена, взметнув в небо большую тучу пыли...
Семен бросился прочь от рухнувшего здания и... проснулся.
"Попробую-таки уснуть", - решил Семен и закрыл глаза...
Испуская вопли боли и отчаяния, армия закованных в латы человекоподобных существ гибла в горной долине под огненным дождем из расплавленного металла. Часть из воинов бросилась в надежде на спасение в глубокую пещеру.
Однако там пряталось нечто страшное - такое, увидев которое, солдаты бросились обратно - под струи, прожигающие даже заговоренные лучшими боевыми магами доспехи...