Любимых не отпускают
Шрифт:
— Ольга Власова не моя. Она удачно замужем за моим другом и растит двоих чудесных детей. — Чувственные мужские губы разъезжаются в улыбке.
— Ты тоже женат.
— Временно.
— Напомнить наш недавний разговор? Ты тогда четко дал мне понять, что дорожишь своим браком.
— Я не мог тобой рисковать. Тем более, не мог рисковать Викой. Но обстоятельства изменились. О вас узнало слишком много посторонних.
— Это как-то связано с тем, что последние пять лет тебя постоянно охраняют?
—
— И все же… Ответь на вопрос! — повторяю фразу его любимицы Власовой.
— Я не хочу, чтобы ты оказалась замешана. Это не самые безопасные знания.
— То есть пока мы только врем всем вокруг и храним свои тайны?
С тоской смотрю на кнопки лифта. Он еле тянется, а мне тесно здесь с Лео.
— Нет. Мы переезжаем.
— Меня вполне устраивает гостиница.
— Я дал тебе два дня на выбор жилья. Ты этого не сделала.
Рауде будто не слышит, что я говорю.
— Здесь отличная охрана. И постоянно рядом твой, так называемый, «водитель».
— Артур не справится, когда станет жарко. — Лео делает шаг вперед и обнимает меня за талию. — А я в следующий раз могу не успеть.
Глава 34. Между прошлым и будущим
Ева
Лео дает нам два часа на то, чтобы собраться. Так и хочется послать его подальше, но обрадованная новостью о переезде Вика не слазит с рук отца и веселится, будто мы едем жить к Деду Морозу.
— Не обязательно было оставаться и ждать, когда я закончу, — ворчу на него, а сама не могу скрыть улыбку.
Из строгого холодного Рауде все же получился удивительный отец. Вике он позволяет все! Завязывать резинки на его жестких волосах. Висеть на шее. И играть с ним в куклы.
Последнее удивляет даже Марину. При всей ее нелюбви к Лео, няня с восторгом заглядывается на эту парочку. А к окончанию первого часа даже предлагает Лео кофе.
— У него точно нет других детей? — интересуется Марина, когда мы уединяемся в спальне.
— С женой нет. А на стороне… я о таком не слышала. — Укладываю в чемодан свою одежду.
— Вика даже с Павлом так не играла. Они как давние друзья.
— С Пашей она вообще не хотела общаться.
Чтобы не обидеть няню, я молчу о том, что нелюбовь была взаимной. Паша не сильно стремился искать общий язык с дочкой. А она предпочитала игнорировать моего ухажера.
— И что теперь? Мы так всегда будем вместе?
— Не дави на больное место. Я и представить не могла, чем закончится этот фестиваль. — Плюнув на сборы, сажусь в кресло.
— Ну хоть от Гришки отобьемся? — Марина берет меня за руку.
— Юрист уже прислал мне соглашение о расторжении контракта. Почитать
— И кто будет вместо него решать вопросы? Это ведь и туры, и реклама, и… вообще все. — В кои-то веки няня молчит о своем любимчике Яромском.
— Еще вчера у меня был один кандидат. Только теперь он ко мне и на пушечный выстрел не подойдет.
Обхватываю голову руками.
— Это почему же?..
— Лео. Он отбил у Паши желание работать со мной.
— Как? — Непонимающе смотрит няня.
— Буквально. Кулаками. Я первый раз видела Рауде таким злым. Он как с цепи сорвался.
— Может, Павел согласится… — Марина кажется растерянной еще сильнее, чем я. — … кого-то посоветовать?
— Не думаю, что могу его беспокоить после той жуткой драки. — Заставляю себя подняться и закрыть чемодан. — Буду выпутываться сама. Вначале переедем, а затем займусь поиском агента.
— А он… — няня кивает на дверь. — Не собирается занять это место?
— Лео может хотеть что угодно. Я благодарна ему за пресс-конференцию, но работать вместе…
Только я подхожу к двери, как она распахивается.
— … мы не будем, — заканчивает за меня Рауде.
— Ты подслушивал?
Ставлю между нами чемодан. С недавних пор я боюсь приближаться к этому мужчине.
— Я шел сказать, что нужно выдвигаться. — Лео снимает с волос смешную розовую резинку. — Через час важная встреча. Хочу отвезти вас и потом заняться своими делами.
Всю дорогу, пока мы едем до нужного дома, я борюсь с дежавю. Узнаю знакомые улицы, перекрестки… и сильные руки, сжимающие руль.
Все как пять лет назад, когда я не могла надышаться этим городом и этим мужчиной. Когда целую неделю верила, что у нас навсегда, и он любит меня так же сильно, как я его.
Крохотный клочок жизни, в котором я чувствовала себя женщиной. Зацелованной, залюбленной, настолько счастливой, что не замечала черных туч над головой. Я была девочкой Рауде. Одной из вереницы молодых певичек и первой, кому он разрешал спать в своей кровати, кого прижимал к груди ночи напролет, словно боялся потерять, и с кем убегал от всех на белоснежной парусной яхте.
— Я помню эту дорогу, — выдергиваю себя из ненужных мыслей.
— Рад, что ты еще помнишь. — Лео традиционно скуп на слова.
— Скажи, что не везешь меня в дом сестры.
Этого просто не может быть! Рауде не может отвезти нас в дом, где мы познакомились. Он — тогда уже великий продюсер и композитор. А я — приходящая уборщица, которая драила за ним туалеты, подъедала остатки роскошных ужинов и боялась притронуться к хозяйскому роялю.
— Я уже сказал. Ты могла выбрать любой дом. Я дал тебе время.