Любимый плут
Шрифт:
Ее поцелуй стер усталость со щек Джоко. Он крепко обнял ее.
Войдя в комнату, Мария присела у камина, чтобы развести огонь, но Джоко заставил ее встать:
– Обойдемся без этого.
– Я только хочу согреть комнату, – стала настаивать она. – Здесь так долго никого не было, что все простыни отсырели.
Он накинул шаль ей на плечи и увел от камина:
– Мы согреем их.
Не успела она понять, о чем он говорит, как он зарылся лицом в ее груди.
– Джоко…
Он не поднял головы, водя губами по ее чувствительной плоти, выпирающей
– Мария… Мне уже несколько часов хотелось этого. Если бы я не был там с русским, то, клянусь, сделал бы это еще в «Петухе Робине». Когда ты вошла туда… с распущенными волосами…
– …так посоветовала Герцогиня…
–..и твои груди…
– …выглядели неприлично, как…
– …я подумал, что взорвусь.
Мария так и не закончила свою фразу. Джоко сосал ее соски, целовал ее груди, сжимая их в ладонях. У нее не было силы воли остановить его, осталось только стремление снова испытать силу его страсти.
Она застонала и запустила ладони в его густые белокурые волосы. Они обвились вокруг ее пальцев. Откинув голову, она тесно прижалась к нему. Сначала ее пятки, а затем и кончики пальцев оторвались от пола. Она обхватила его талию лодыжками.
– Рия…
– О да, Джоко.
Он поднял голову и отыскал ее рот, ожидающий его, открытый, жаждущий. Одновременно она прижалась к нему всем телом, чувствуя сквозь одежду его растущее естество. Только тончайший батист ее панталонов разделял их. Мария нетерпеливо прижалась к нему:
– Джоко, – простонала она. – Джоко!
Как тонко он чувствует ее тело, угадывая ее желания, успела подумать Мария.
– Все хорошо, любовь моя.
– Но я не могу…
– Можешь, любовь моя, можешь. Задрожав от возбуждения, Мария почувствовала боль наслаждения и волны экстаза, поднимающиеся из самого низа се живота, из точки, жаждущей слиться с ним, которой мешала их одежда.
Она прижалась к нему еще теснее, а Джоко непроизвольно раздвинул бедра.
Ей этого хватило, чтобы зайтись в экстазе, вскрикнуть и приподняться, схватившись руками за его плечи, затем выгнуться дугой, прижимая сосок к его губам.
Джоко сделал два шага и растянулся с ней на постели. Он так крепко прижался к Марии, словно пытался слиться с ней всем телом. Его рот нашел ее губы, но она отвернула голову:
– Иди ко мне, – прохрипела она. – Сейчас. Одной рукой он нащупал пуговицы и потянул их из петлей, но потерял терпение, не расстегнув их даже наполовину. Нижнее белье все еще разделяло его с Марией, но ее руки проскользнули между их телами. С исказившимся от страсти лицом она рванула белье на себе.
– Сейчас, – снова сказала она. – Сейчас. Он на всю возможную глубину вошел в нее. Она потянулась ему навстречу, потащила внутрь, лаская и направляя его.
– Рия!
– Да,
Он заставил ее обезуметь от наслаждения, он увлекал ее за собой все дальше и дальше, пока она смеялась и плакала, вцепившись ногтями в его плечи.
– Рия! – позвал он.
– Да-а-а.
Бешеный ветер свистел у них в ушах. Кровать под ними тряслась и скрипела, словно судно в шторм. Они взорвались вместе, превратившись во вспышку света.
Никто из них не попытался повторить это. Джоко соскользнул с нее набок, она прижалась к нему, и они заснули.
Клариса, леди Монтегю, поперхнулась утренним чаем. Чашка задрожала на ее блюдечке, а затем опрокинулась, когда она развернула газету, чтобы посмотреть новости.
На льняной скатерти образовалось пятно. Дочери Кларисы, Бетани и Джульетта, вздохнули и осуждающе взглянули на свою мать. Та даже не заметила случившегося. Напротив, ее лицо выглядело странно.
Она во второй раз прочитала заметку. Слезы выступили на ее глазах и потекли по щекам.
– Мама, – неуверенно сказала Бетани.
Она взглянула на дочь расширенными от потрясения глазами:
– Да?
– С тобой все в порядке? Та глубоко вздохнула:
– Мне кажется, что произошла какая-то ошибка, но я должна послать телеграмму. Прошу вас извинить меня. Продолжайте завтракать, а я должна послать телеграмму.
– Ты уже один раз сказала это, мама, – насторожилась Джульетта.
– Что? – леди Клариса встала из-за стола. – Продолжайте завтракать, мои дорогие.
Служанка принесла на подносе копченую селедку и яйца всмятку, но леди Клариса даже не поняла, что еще не поела. Нетвердой походкой она пошла к двери, на ходу снова перечитывая газету.
– Мадам? – вежливо сказала служанка. – Вам чем-нибудь помочь?
Клариса с отсутствующим видом взглянула на нее, на ощупь открывая дверь.
Лакей поклонился и ушел, чтобы отнести телеграмму на железнодорожную станцию. Леди Клариса опустилась на диван рядом с окном. В окно лились лучи яркого золотого солнца. Почки на деревьях в саду начинали распускаться, на открытых прогалинах сквозь черную почву пробивались первые ростки травы. Клариса снова уставилась на проклятый черный заголовок:
НАСЛЕДНИК РАЗБИЛСЯ НАСМЕРТЬ
Вильям Т. Стид
В притоне зла, где пэры насилуют девушек для своего удовольствия, Джордж Монтегю, красивый молодой человек, единственный сын лорда Теренса Монтегю, кавалера ордена Подвязки, члена парламента, нашел свою трагическую смерть.
Репортер оказался на месте действия несколько минут спустя после того, как несчастный молодой человек свалился с крыши известного борделя, носящего выразительное название «Лордс Дрим». Он повис на ограде, обносящей это заведение, и его тело было пронзено не менее чем тремя железными пиками. Ох, лучше бы пики удержали его от посещения этого притона беззакония, чем поймали во время падения.