Любимый плут

Джеймс Дина

– Пришла посмотреть на эту потасовку?

– О да, милок, – подхватила его намек Мария. – Ни за что в мире я не пропустила бы этого.

– Держу пари, ты такое видела нечасто.

– После такого работа машинистки выглядит скучноватой, – согласилась она.

Пока они смотрели, Чарли сумел обойти круг так, что оказался напротив Берта. Русский оказался зажатым между ними и стесненным в действиях. Часть поставивших пари застонала, другая часть предвкушающе заухмылялась. Джек Ронси отпустил свой живот и поднялся,

чтобы присоединиться к дерущимся.

– Кажется, дела ухудшаются, – заметила Мария.

– Русский им еще навешает, – качнул головой Джоко. – Смотри.

Нога русского мелькнула в воздухе, и носок тяжелого ботинка снова попал в живот Джеку Ронси, повергнув сутенера на спину словно черепаху на панцирь.

Дубинка Чарли замахнулась на незащищенную спину русского, но тот не дремал. Он увернулся в сторону, и удар не попал в цель, однако это движение заставило Чарли податься вперед, и русский схватил его за запястье, поймав его руку в захват. Чарли, закричав от боли, свалился лицом в опилки.

Берт перехватил дубинку покрепче. Одновременно он полез рукой во внутренний карман пальто.

– Извини, – вполголоса сказал Джоко Марии и прыгнул вперед. Он обрушился на Берта всей тяжестью своего тела и вывернул ему руку. Тот взвыл от боли, а жуткого вида нож выпал из его руки и грохнулся на пол.

Русский крутанулся вокруг себя. Его усмешка стала шире, он поблагодарил Джоко кивком.

– С удовольствием, – Джоко дал сопротивляющемуся Берту по шее. Бывший боксер дернулся к русскому, но нарвался на целую серию прямых ударов в живот, в челюсть и в ухо.

Мария ожидала, что Берт последует на пол за остальными двумя, но тот удержался на ногах и, более того, невозмутимо встал в стойку. Отбросив обломок табуретки, он сжал руки в кулаки – его правая повисла в воздухе, дюймах в девяти от его носа. Быстро и с мертвой точностью он дважды ударил левой рукой русского. Один удар пришелся в скулу, другой в бровь.

В толпе зашумели громче, узнав технику профессионального боксера. По кругу пошли новые ставки. Русский, тряся головой, отступил назад. Теперь оба стали осторожно кружить друг против друга.

Джоко, все еще усмехаясь, вернулся к Марии.

– Отличная драка.

– Раз ты так считаешь…

Джек Ронси откатился из-под ног дерущихся. Теперь он поднялся на ноги и окровавленной рукой поманил Джоко:

– Эй, Джоко, почему бы тебе не пойти с нами по-хорошему?

Джоко отодвинул свою леди в сторону:

– Кто меня домогается?

– А по-твоему, кто? Королева Виктория, конечно?

– Она слишком стара для меня.

– Тебе от нас не уйти, – проворчал боксер. – Почему бы тебе не пойти с нами миром?

– Нам лучше смотаться отсюда, – сказал Джоко Марии. – Эй, русский! – окликнул он. – Ты справишься?

Русский гулко хохотнул. Словно играя с Бертом, он бросился вперед и так припечатал

ему нос, что оттуда брызнула кровь. Берт попятился. Чарли, прижимая к груди руку, корчился под столом.

– Готов! – взвыл русский, выбрасывая руку по направлению к последнему стоящему на ногах противнику. – Джек Ронси, а ты хочешь, чтобы тебе сломали нос или руку?

Джек Ронси прирос к полу. Весь «Петух Робин» вдруг притих, зрители азартно ждали, стремясь услышать его ответ. Со свирепым ворчанием вместо слов тот стремглав выскочил в ночь.

Раздались возгласы одобрения. Мужчины и женщины сгрудились вокруг победителя и стали собирать ставки. Бармен принес кружки с пивом и выставил их на стойку.

Первую он подал русскому. Тот осушил ее одним глотком, затем постучал кулаком в грудь, загудевшую как колокол, и разразился ревущим смехом.

Вторую он подал Джоко, который передал ее Марии и взял следующую. Они чокнулись кружками и выпили.

Мария Торн никогда еще не чувствовала такой ПОЛНОТЫ жизни, когда пила вместе со своим мужчиной, сидя за стойкой бара в своей бесстыдно короткой юбке и закинув одну ногу на другую.

Машинопись была где-то очень-очень далеко.

Глава девятнадцатая

Когда они вышли из таверны, улицы были серыми от утреннего света, просачивающегося сквозь туман. Джоко обнял Марию за талию, и они зашагали в ногу.

Прижавшись к Джоко, она положила голову ему на плечо:

– Куда мы идем?

– А куда тебе хочется?

– Все равно куда, лишь бы с тобой. Джоко обнял ее крепче:

– Я отведу тебя домой.

– Это замечательно. Я не помню, когда последний раз спала в постели.

Они шли пешком, пока не поймали попутную повозку. Забравшись в ее дальний угол, они уселись там, поджав под себя ноги, словно дети. Когда они проезжали мимо уличных торговцев молоком и горячим хлебом, Джоко обеспечил своей леди роскошный завтрак.

Проезжая мимо церкви Святого Люка, где зазвонили колокола, они пересели в кеб.

– Я чувствую, что нам надо зайти туда и принести благодарность, – сказала Мария. – По-моему, самое худшее уже позади.

Джоко не ответил. Его глаза внезапно погрустнели.

– Ты думаешь, что это не так? – она придвинулась к нему еще ближе.

– Да.

Мария положила ладонь на его руку:

– Во всяком случае, когда мы хорошо выспимся, нам все покажется в ином свете.

Она открыла дверь в холл и без малейшей дрожи смущения повела его внутрь.

– Кто-нибудь увидит… – смешался Джоко. Повернувшись к нему, Мария приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы:

– Я так отношусь к тебе, Джоко, что мне наплевать, даже если в холле будет сидеть сама королева Виктория. Бедная старушенция, она, наверное, никогда никого не любила.