Любить – значит страдать

Донован Ребекка

– Конечно, – улыбнулся Эван, задумался на секунду и начал говорить. – Ну, там есть Брент. С ним… очень легко ладить. Он мнит себя сердцеедом и всегда старается полюбовно разрешить любую острую ситуацию. А еще Рен. Он умеет оттягиваться, как никто другой. Буквально живет серфингом и если бы мог, то, наверное, ночевал бы прямо на берегу, а спал бы на доске для серфинга. И всегда готов прийти на помощь практически любому – знакомому и незнакомому. Если он может помочь, то обязательно это сделает. Мне здорово повезло иметь такого друга. Потом есть еще Ти-Джей. – Эван

задумался, подбирая нужные слова, и усмехнулся. – Он хочет от жизни всего и сразу… Но он прикольный и иногда выдает такое, что животики надорвешь. И он действительно хороший друг, хотя иной раз просто руки чешутся утопить его в океане. Ну и наконец, Нейт. Нейт – мой лучший друг. Я могу доверять ему буквально во всем. Могу даже доверить ему тебя, если понадобится. – Неожиданно наши глаза встретились, и я поняла, что он имел в виду. – Именно к нему мы и поедем. По крайней мере, должны поехать. У его родителей есть пляжный домик в Санта-Барбаре, где они практически не бывают, даже летом. И мы с парнями обычно наезжали туда во время каникул. И я очень надеюсь, что мы с тобой сможем провести там хотя бы неделю до начала твоих занятий.

– Я с удовольствием, – отозвалась я, когда официант принес наш заказ. – Мне бы хотелось…

Но тут мои слова заглушил чей-то пронзительный голос:

– И не подумаю говорить тише!

Мы повернулись в сторону источника шума. Какой-то человек в темном костюме спорил со склонившимся над ним метрдотелем. Женщина за столиком нарушителя спокойствия виновато обвела глазами обеденный зал. Она протянула официанту чек и взяла сумочку.

– Пошли, Роджер. Мне пора домой, – умоляюще сказала она.

В зале сразу стало тихо, все посетители следили за этой сценой.

Я повернулась к парочке спиной. Бедная женщина! От стыда она, казалось, готова была спрятаться под стол.

– Нет, похоже, я этого никогда не пойму, – еле слышно сказала я и покачала головой.

– Чего именно? – поинтересовался Эван.

Я удивленно подняла на него глаза. Выходит, он слышал.

– Зачем люди пьют? От алкоголя они только глупеют. Они или говорят то, о чем потом жалеют, или превращаются в законченных идиотов. Нет, это ужасно.

– Ну, вообще-то, существует и такое понятие, как «умеренность».

Я кивнула, пытаясь припомнить, видела ли хоть раз Эвана навеселе.

– А ты когда-нибудь напивался?

– Да. Было дело, – рассмеялся Эван. – И это не так уж приятно. Боюсь, я тоже вел себя как законченный идиот.

– Неужели? – удивилась я.

Нет, невозможно представить!

– Ну, со мной такое случалось не слишком часто. Честно говоря, я уже давно не перебирал. Не нравится мне состояние опьянения, что уж там говорить о похмельном синдроме. А ты хоть раз напивалась?

Я покачала головой. Не хотелось вспоминать, как я впервые пробовала вино на маминой вечеринке. Хотя это не в счет. Я была слишком мала.

– Нет, и никогда не буду. И вообще, мне вовсе не улыбается обнаружить в «Фейсбуке» свой снимок в самом неприглядном виде. Я и так привлекаю к себе слишком много внимания. А что ты запланировал

на воскресенье? – поспешила я сменить тему.

– Может, отправимся в поход? – предложил он. – Вроде сильных холодов больше не обещают. Но лучше отправиться сейчас, пока еще лежит снег и дороги не слишком развезло.

– Давай, – радостно согласилась я. Лес и свежий воздух были для меня самой настоящей отрадой и возможностью укрыться от городской суеты. Осталось только пережить завтрашний баскетбольный матч, на котором придется сидеть рядом с мамой, – и все, я свободна. – С огромным удовольствием.

Когда мы, пообедав, уже сидели в машине Эвана, я сказала ему:

– А почему бы нам не посидеть у меня? Посмотрим какой-нибудь фильм? Мама с Джонатаном наверняка отправились развлекаться.

– Звучит заманчиво, – согласился Эван.

Взяв напрокат фильм, мы подъехали к моему дому, который, как я и ожидала, встретил нас темными окнами. Даже не потрудившись переодеться, я скинула туфли и устроилась на диване в объятиях Эвана. Свет мы решили не зажигать. Нам вполне хватало мерцания телевизионного экрана.

Где-то на половине фильма мы услышали, как на подъездной дорожке остановилась машина. Я удивленно посмотрела на Эвана:

– Что-то они сегодня рановато.

И тут во дворе раздались крики. Когда до меня донесся мамин визгливый голос, я сразу напряглась, так как не хотела, чтобы Эван видел ее на взводе. Потом я услышала увещевания Джонатана. Вихрем ворвавшись в дом, мама громко сказала:

– Ну, тогда объясни. Сделай одолжение. – Она что-то держала в руках. Я сразу напряглась, и Эван еще крепче прижал меня к себе. – Какого хрена ее свитер делает в твоем пикапе?

В дом следом за ней вошел Джонатан. Он перевел взгляд с мамы на нас с Эваном. Меня словно ударило током. У мамы в руках был мой свитер, который я забыла тогда у Дрю.

– Я решил, что это твой, – тихо произнес Джонатан, поочередно посмотрев сперва на маму, а потом на меня.

Мама резко развернулась в нашу сторону. До нее только сейчас дошло, что мы стали свидетелями этой безобразной сцены. У мамы на лбу вздулась вена, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. И мне сразу все стало ясно. Она была пьяная вдрабадан и в любую минуту могла пойти вразнос.

Она сунула мне прямо под нос зеленый свитер:

– Ты, кажется, говорила, что оставила его у своего чертова бывшего бойфренда?! – И это было не вопросом, а скорее обвинением.

Я словно оцепенела. Не знала, что сказать. Хуже того, чувствовала на себе взгляд Эвана, который ждал моего ответа. Джонатан тоже смотрел на меня в упор, глазами умоляя простить его. А я все пыталась понять, как такое могло произойти и откуда у него мой свитер.

– Мне все ясно. Что-то такое происходит за моей спиной, – обвиняюще посмотрела на нас мама. – Я вовсе не такая дура, как кажется! – И, встретив мой беспомощный взгляд, заорала: – Катитесь вы все к черту! – Она тяжело вскарабкалась по лестнице и хлопнула дверью, чуть было не разнеся ее в щепки.