Любите ли вы САГАН?..
Шрифт:
В Париже телеграммы, публикуемые агентством Франс Пресс два-три раза в день, подхватывались другими средствами массовой информации. То же самое происходило и в Колумбии, где многие журналы опубликовали на первой странице фотографию автора романа «Здравствуй, грусть!». Журналист ежедневной газеты «Эль Тьемпо» озаглавил свою статью «Просыпайся! Просыпайся!». Редактор, просивший Франсуазу Саган об интервью по ее прибытии, приехал в ее гостиничный номер как раз в тот момент, когда писательницу обнаружили в беспамятстве. «Она лежала на своей постели в платье из сиреневого хлопка и казалась погруженной в глубокий сон. Она не отвечала на вопросы врачей, которые при осмотре пытались разбудить ее, — писал он. — Казалось, она не страдала. Врач из гостиницы немедленно попросил привезти кислородную маску».
В ту субботу в 18 часов 30 минут ситуация ничуть не улучшилась. Франсуа Миттеран то и дело приезжал в госпиталь, даже если ему приходилось для этого менять свой график работы. В тот день перед посещением Музея золота в Боготе, где выставлены образцы предколумбийского искусства, он отправился на белом бронированном «мерседесе» в военный госпиталь, где его подруга по-прежнему находилась в бессознательном состоянии, с подключенным аппаратом искусственного дыхания.
В воскресенье, 20 октября, романистка приоткрыла глаза. Она не могла понять, почему находится в этом холодном незнакомом месте, где ей очень одиноко. Ее мучила тревога. В тот же день ее брат Жак Куарез был приглашен на телеканал «Антенн-2», чтобы выступить во время выпуска новостей в 13.00. «Франсуаза Саган находится в глубоком сне, — заявил он. — Она пришла в сознание, но ей тут же дали снотворное для проведения процедур, связанных с искусственным дыханием, что совершенно необходимо при ее состоянии». Он также уточнил: «Франсуаза Саган вернется во Францию самолетом, оснащенным специальными приспособлениями, призванными обеспечить стабильность ее состояния в этих условиях. Думаю, она совершила рискованный поступок, приехав в Боготу, потому что еще в детстве у нее возникали проблемы с высотой, которая и в этом случае явилась, вероятно, основной причиной ее болезни. Но она сильная женщина с необыкновенной энергией, которая не раз уже преодолевала различные трудности. Это вселяет в нас надежду».
Через несколько часов после выступления по телевидению брата Франсуазы Саган доктор Кристин Берли, сотрудник французского посольства в Боготе, сообщил агентству Франс Пресс, что романистка отправится в Париж в воскресенье, около 19 часов. В действительности самолет, превращенный в госпиталь, специально был заказан представителем французского президента. В течение всего полета, находясь под непрестанным наблюдением армейской санитарной службы, Франсуаза Саган оставалась без сознания. После посадки ее погрузили в машину «скорой помощи» и перевезли в военный госпиталь «Валь-де Грас», где тут же поместили в отделение реанимации. Во второй половине дня главный врач госпиталя сделал оптимистическое заявление: «Больная пришла в себя, пневмопатия находится в стадии регрессии. Биологические показатели в норме». Жак Куарез поспешил к постели своей маленькой сестренки. «Франсуаза, находившаяся в глубоком сне, поскольку было необходимо провентилировать ее легкие, забитые выделениями желудочного сока, скоро будет переведена на автономный режим, — заявил он. — Это значит, что она сможет дышать через нос — пока она дышит с помощью трубки. Во всяком случае, совершенно очевидно, что болезнь отступила, особенно если сравнить рентгеновские снимки, сделанные здесь и в Боготе». Он также добавил: «Зная, что моя сестра никогда не была почитательницей армии, забавно констатировать, что своей жизнью она обязана именно военным». К Жаку Куарезу тут же присоединилась Пегги Рош, бледная от переживаний.
На следующий день по прибытии в Париж Франсуаза Саган уже пришла в сознание, но по-прежнему оставалась на искусственном дыхании. Когда она открыла глаза, то первым человеком, которого она увидела, был президент Франции. Он настоял на посещении военного госпиталя «Валь-де-Грас» по возвращении из Южной Америки. 28 октября ее перевели из отделения интенсивной терапии в клинику профессора Шарля Лаверданту. Вообще она не отдавала себе отчета, что с ней произошло: она потеряла сознание в Боготе и проснулась в госпитале «Валь-де-Грас». «У меня остались крайне смутные воспоминания об этих двух неделях, — говорила она. — Врачи искусственно продлили состояние комы, чтобы я не кашляла, и я вся была напичкана трубками… Было впечатление, что я шла по лестнице и упала. Ничего другого. Я уже несколько раз переживала клиническую смерть, и могу сказать — ничего страшного! И это утешает! Меня бы напугала мысль об одинокой душе, блуждающей в пространстве и кричащей нечеловеческим голосом в абсолютном мраке». Еще несколько дней терпения — и ей разрешили бы вернуться домой. Но именно терпения ей и не хватило. Пегги Рош вынуждена была день и ночь наблюдать за ней и следить, как бы Франсуаза не сбежала. Врачи категорично заявили: эта болезнь, которая чуть было не стоила ей жизни, пройдет, не оставив никакого следа. «Я так никогда и не могла точно определить, как именно эти критические состояния повлияли на мою жизнь, говорила она впоследствии. — Быть может, я стала более непоследовательной, фривольной. У меня своя точка зрения на смерть, отличная от мнения людей, которые и близко ее никогда не видели. Тот факт, что ты видел смерть, срывает с нее весь покров таинственности. Короче, я, возможно, одна из немногих в мире, кто меньше боится смерти. Смерть — это мрак, абсолютное небытие, но это совсем не страшно».
Прежде чем отправиться по совету президента в департамент Ло для восстановления здоровья, Франсуаза Саган заверила всех французов, что абсолютно здорова, выступив в телепрограмме канала «Антенн-2». Она поблагодарила врачей Парижа и Боготы, извинилась за то, что оказалась такой неудобной гостьей. Романистка сказала, что не отдавала себе отчета в том, сколько она наделала шуму.
В Париже пожелания выздоровления приходили к ней на улицу Шерш-Миди, 9. Здесь лежали горы телеграмм и цветов, как в прошлом, когда она вернулась после дорожного происшествия на пшеничном поле в «астон-мартене». Ее это приятно удивило. Когда она вновь зашла в пивную «Липп», клиенты встали, чтобы поприветствовать ее, и она была крайне смущена. Поблагодарив их за внимание тихим голосом, Саган пыталась скрыть свое смущение, закрывшись длинной
11
ОПЬЯНЯЮЩАЯ ИСТОРИЯ
Скандалов у Саган предостаточно. Писательнице совсем не по вкусу появляться на первой странице газет из-за романтического приключения, расставания, дорожного происшествия или неуплаты долгов. Журналисты не могут устоять от соблазна, чтобы бесконечно не вспоминать о ее молодых годах, о ее прошлых безумствах. Они по-прежнему расспрашивают ее о скандале, связанном с романом «Здравствуй, грусть!», о ночных барах, алкоголе, любви к скорости, о деньгах и об играх в казино… Постепенно она пришла к мысли, что надо соответствовать своему мифу. Она стала сговорчивее: после трех абстрактных вопросов относительно последнего романа она согласилась вернуться к своему бурному прошлому. А ведь она больше не берет в рот спиртного и играет в казино лишь потихоньку от всех. Но чем больше проходит времени, тем больше ей хочется истинного признания. Тогда она взялась за более серьезные и престижные труды: военная трилогия, опубликованная в «Нувель ревю франсез», предисловие к любовной переписке Жорж Санд и Альфреда де Мюссе. Саган с иронией описывает эпизод в Венеции, где Жорж Санд влюбляется в доктора по имени Пажелло. «Ах, — говорила я себе еще позавчера, — если бы в тридцать два года я так же, как Жорж Санд, отправилась в путешествие на мыс Сод с красавцем Жан-Мари Ле Клезио, оставив последнего ни с чем, возвратясь, скажем, под руку с доктором Барнаром (если уж мечтать, так о приятном!..). Ах, — говорила я, — представляю, какой поднялся бы шум, сделай я такое! Скандал, несколько клипов, несколько незабываемых фотографий, а позже — мое имя в школьных учебниках… да, тогда бы и я сама была смешана с грязью». Эти произведения, так же как и готовящаяся биография Сары Бернар, — проекты, при помощи которых она хотела бы заставить забыть о своем сенсационном возвращении из Боготы за счет государства. Но слухи упорно ходят, и ее жизнь, несмотря ни на что, представляется многим бесконечным скандалом… Едва выйдя из комы, Франсуаза Саган тут же попала на страницы светской хроники.
Январь 1986 года: новое приключение. Поскольку Саган не могла больше пить, она, очевидно, принимала наркотики. И это несмотря на то что сама неоднократно предупреждала своих друзей об их разрушительном действии! «Я попробовала наркотики, но я против их употребления, — заявляла она пятнадцать лет тому назад — Я больше доверяю смеси гашиша и героина. А героин — это потеря свободы. Думаю, что те, кто употребляет вещества, вызывающие галлюцинации, хотят защититься от жизненных невзгод. Если бы я выносила приговор в области нравственности, то единственное, в чем могла бы упрекнуть этих людей, так это в том, что они слишком замыкаются в себе. Они во власти своих мелких желаний и совсем не обращают внимания на своих ближних. Алкоголь же воздействует совсем по-другому. Мне он кажется успокаивающим». В номере от 31 января еженедельник «Минют» опубликовал статью о Саган, носившую явно оскорбительный характер. Слепленная на скорую руку со слов полицейской службы, статья рассказывала о слежке за тремя дилерами, проводимой бригадой по борьбе с наркотиками. Речь шла о подозрительных личностях, которые якобы проникли в квартиру романистки на улице Шерш-Миди. В отделении по борьбе с наркотиками были задержаны три торговца. Что касается Саган, то ее тотчас отпустили, после того как она созналась, что покупала наркотики для личной необходимости. Тем не менее дело получило настолько широкую огласку, что адвокат романистки мэтр Жан-Клод Зильберштейн счел необходимым послать в редакцию газеты «Монд» официальное сообщение: «20 января 1986 года, выходя из своего дома в сопровождении секретарши, мадам Бартоли, Франсуаза Саган была остановлена бригадой по борьбе с наркотиками… Она добровольно пригласила полицию в свой дом и позволила, также добровольно, осмотреть свою сумку и чемодан». По словам адвоката, поиски ничего не дали. В то же время 3 февраля адвокат потребовал от вице-председателя суда верхней инстанции Парижа мадам Ле Фуайе де Костиль конфискации в срочном порядке всего тиража еженедельника «Минют» от 31 января. Причина: его клиентка считает, что данная статья — это наглый выпад против ее личности и посягательство на ее личную жизнь.
Редакция еженедельника возражала на том основании, что в данной статье были использованы материалы ведущегося следствия. К тому же требование явно запоздало. Судья потребовал исполнения приговора с завтрашнего дня. 4 февраля он заявил: «Если и можно поставить в вину редакции название статьи, которая имеет целью нанести ущерб, а также посягает на личную жизнь Франсуазы Саган, то, ввиду сущности и обстоятельств данного события, оно не представляет собой агрессивных намерений, которые должны повлечь за собой требуемую конфискацию». Судья отказал в конфискации, так же как и в возмещении морального ущерба в 100 тысяч франков, на котором настаивал истец. Итак, дело было проиграно, что только раззадорило распространителей слухов.
В издании от 7 февраля «Минют» опубликовала вторую статью с явно недвусмысленным заголовком на первой странице. На этот раз романистка официально вызвала в суд Компанию ассоциированных парижских издательств (КАПИ), которая выпускает газету «Минют», и потребовала составления акта судебным представителем от 28 апреля 1986 года. Она настаивала на выдаче ей миллиона франков в качестве возмещения-ущерба. Магистр Клод Польмье, адвокат КАПИ, выдвинул свой довод, подчеркнув, что данная статья интересует прежде всего общественное мнение и государственные власти. К тому же он отметил, что Франсуаза Саган сама спровоцировала появление второй статьи как ответ на свое официальное сообщение, опубликованное в газете «Монд». Публичное слушания дела началось 11 июня, а решение было вынесено 9 июля 1986 года судом высшей инстанции Парижа. Суд постановил следующее: «Ознакомившись с вышеуказанными статьями прессы, где говорится, что Франсуаза Саган принимает наркотики, и где выставлено на обозрение публики ее патронимическое имя и адрес проживания, суд считает, что газета «Минют» нанесла ущерб личной жизни истца, так же как и заголовком первой статьи… более того: название второй статьи «Скандал по имени Франсуаза Саган», помещенной на первой странице, стиль представления фактов и протокол о задержании Франсуазы Саган явно представляют собой намерение нанести вред и обесчестить писательницу, причем без необходимости информировать читателей подобным образом, следовательно: газета «Минют» совершила несправедливость, за которую ей придется отвечать».