Любитель историй
Шрифт:
понимал – в городе творится что-то нехорошее.
День восьмой: в который мистер Сквидли
расправляется с конкурентами, а смелые планы каперов
– летят в тартарары.
Прячась от разбушевавшейся непогоды, сегодня
лишь самые
осмеливались переступить порог «Адмирала Тревли». В
этот вечер на улице Забытья царило странное напряжение.
Небольшая таверна, возвышающаяся в самом центре
мрачного квартала, с наступлением ночи пыхтела и
фырчала не хуже фабричных машин старика Ридли. У
дверей было многолюдно, и только ленивый прохожий мог
не заметить злобных взглядов постоянных посетителей
питейного заведения. Выброшенные безжалостной волной
на берег одиночества и обреченности, бывшие слуги
короля, быстро потерялись в недрах непривычной для них
городской жизни. Все чем привыкли дышать каперы, было в
море, а здесь, на берегу, они выглядели хуже рыбешек,
которые беспомощно ловили ртом чуждый им воздух.
Вечные пилигримы каменной крепости – вот в кого
превратились некогда безжалостные повелители морей.
Нынче они могли рассчитывать лишь на скромные подачки
и стакан рома, выпрошенный в долг у придирчивого
хозяина таверны. Окончательно потеряв всякую цель в
жизни, многие из них так и не сумели подняться с колен.
Водоворот алкоголя и скромных утех с дешевыми
шлюхами уже не приносили должной радости. И теперь
только смерть могла вырвать их из этой безликой картины
существования. Мало кто из каперов доживал свой
короткий век в покое и, встречая владыку с трезубцем в
руке, с почтением приклонял перед ним голову, уходя в
вечное плаванье. Гораздо чаще смерть представала перед
морскими волками совсем в ином обличие. Случайный
спор, дуэль на заднем дворе или простое неудачное падение
являлись одним из частых исходов. Хотя порой до честной
схватки дело так и не доходило. Нож из-под тишка, - и
жизнь бесстрашных моряков обрывалась без всяких
разговоров. Сталь выявляла победителя в любом споре.
Именно такой закон и царил в прокуренных залах
«Адмирала Тревли».
Очередной короткий морской тост заставил зал
взорваться радостным свистом и громогласным «Ейо-хо-хо-
рсеее!» Кружки столкнулись пузатыми боками. Ром
полился рекой.
Дверь со скрипом отварилась. На пороге словно, чудище
из непроглядной пучины табачного
моряк. Слегка прихрамывая, он прошел внутрь и
остановился. Прищуренный взгляд побежал по
присутствующим. Кто-то вжал голову в плечи, а кто-то
неуверенно поздоровался и мгновенно отвернувшись,
изобразил встречную любезность. Многие знали, что старик
слеп как крот, и все же мало кто из них осмелился заглянуть
в его мутно-белесые зеницы. Прозорливый Квинт знал все
наперед и не любил пустой болтовни.
Старик удовлетворенно крякнул, раскурил трубку и уселся
за крайний столик слева.
– Ну что скажите, ребятки? – обратился он к двум
здоровякам напротив.
Кларк шмыгнув носом, зло ударил кулаком по столу и
залпом осушил наполненную до краев кружку.
– Пусто как в погребе у старины Рикси, - ответил за него
Луджи. – Нам удалось припереть к стенке даже громилу
Скота. Ну того самого, что лишился ноги в сражении на
Гильм-Гольце.
– И каков результат? – поинтересовался слепой.
Кларк вновь зло саданул по столешнице. А Луджи озвучил
его недовольства:
– Ничего, Квинт. Ровным счетом ничего. Каждый, кто хоть
что-то слышал о капитане Бероузе, рассказал свою версию
гибели «Бродяги». И ни в одной из них нет и капли
схожести. И мое мнение: все это бесполезные выдумки.
– Так много предположений? – удивился старик.
Подтверждая слова приятеля, Кларк взвыл. Скулы
заходили ходуном, а здоровые лапища затряслись, готовые
нанести новый удар по твердой поверхности стола.
– Мы перетряхнули трактир вверх дном, но кроме пустой
болтовни так толком ничего и не разузнали, - пояснил
Луджи.
Старик задумчиво помял переносицу. Пустой взгляд
уставился на каперов. Сразу на обоих, словно Квинт даже
лишившись зрения, продолжал видеть их насквозь.
– И какая же история показалась вам самой невероятной?
– Да это все бабушкины сказки! – попытался отмахнуться
Луджи. Но крепкая, хотя и довольно сухая на вид рука
старика ловко обхватила его запястье. Здоровяк дернулся,
но не смог пошевелиться.
– Я не стану повторять свой вопрос, сынок. Лишь попрошу
– ответь… Иначе я переломлю твою толстую мачту
пополам.
Капер вытаращил глаза, но не посмел осушаться. Молва о
невероятной силе Прозорливого Квинта видимо оказалась
чистой правдой.
– Брось, дружище, мы все понимаем, - засуетился Кларк и
обратился уже к своему приятелю: - Давай, Луджи, не