Любивший Мату Хари
Шрифт:
— И каковы же обвинения?
Грея не интересовали своекорыстные толкования Саузерленда.
Саузерленд пожал плечами:
— Затонувшие корабли, отравленные колодцы... действительно, всё иллюзорно. Фактически нас страшно поколотили на Сомме, командование выглядит компанией неловких дураков. Им нужна была голова, чтобы насадить на пику.
— Чья идея — послать её к фон Калле?
— Ладу.
— А кто связал её с Крамером?
— Данбар.
— Тогда, если всё с самого начала было подтасовано, какого чёрта вы вообще
— Потому что я оказался чертовски глуп. — И, вновь помахав официанту: — Видите ли, вначале я и вправду считал это законным расследованием. Данбар, однако, имел другое мнение, Ладу — своё собственное. Хотя для обоих целью была она.
— А сейчас?
— Сейчас, кажется, они умудрились скоординировать свои планы, и я боюсь, мы с вами ничего не сможем поделать...
Они оплатили счёт и пошли пройтись.
— Но, как бы то ни было, — сказал Саузерленд, — я полагаю, улики покуда только косвенные. У них есть лишь сведения, что она брала деньги не у тех банкиров и что она встречалась с фон Калле. У них нет ничего конкретного, насколько я могу судить...
— А какая разница?
— Думаю, разница есть. Кроме того, следует убедить ещё и судью.
— Когда её будут судить?
— Точно не знаю. Через два или три месяца, возможно, через четыре.
— Тогда у нас ещё есть время.
— Время для чего?
— Конечно, чтобы доказать, что она невиновна.
Они подошли к витрине с декоративными куклами, фарфоровыми и деревянными. У одной не хватало руки, другая потеряла стеклянные глаза.
— Честно говоря, Ники, дело вышло из-под контроля. Я даже думаю, что вам не удастся увидеть её...
— Я хочу не увидеться с ней, Мартин. Я хочу доказать её невиновность.
— Что ж, боюсь, вы не в том положении, чтобы это удалось.
— Нет? Какого рода досье имеется на неё у Данбара? Его досье на Мату Хари. Какое оно?
— Объёмистое.
— Где он его хранит?
Саузерленд покачал головой.
— Где он держит досье, Мартин?
— В своём кабинете... и под замком.
— Ключ у вас есть?
— Нет.
— Можете достать?
Саузерленд смотрел сочувственным взглядом, так смотрят на раненого или умирающего.
— Ники, я говорю вам правду. Тут никто ничего не сможет сделать.
— Как мы можем знать это, прежде чем увидим досье Данбара? Как мы можем что-нибудь знать до того, как увидим досье и определим, какого рода дело он состряпал?
— Ники, пожалуйста...
— Вы мне задолжали, Мартин. Задолжали мне за то, что произошло в Берлине.
— Ники, ради Бога.
— И если не считать всего остального, я задолжал ей за то, что она вытащила меня из Берлина. Из той проклятой тюрьмы...
И за большее. Много большее. За то, что есть Маргарета...
Всё есть в досье Данбара, сказал он себе. Каждый миф, который впоследствии обернётся ей приговором, каждая сплетня, которую она
— Чарльз совершенно сошёл с ума. Я никогда по-настоящему этого не понимал, — сказал Грей.
51
...в поражении на Ипре... — На Ипре в Бельгии союзнические войска потерпели поражение. Германские войска здесь впервые применили химическое оружие.
Это было сказано на рассвете следующего дня. Грей провёл около шести часов в кабинете Данбара, пока Саузерленд ожидал в соседней комнате. Чтобы избежать утренней проверки службы безопасности, они заторопились из ричмондского флигеля и вернулись на улицу.
— И, если я не ошибаюсь, — продолжал Грей, — он всё ещё одержим ею. То, что в этих папках, рассказывает скорее его историю, чем её.
Саузерленд оставался неподвижным. Он снова очень устал.
— Как вы понимаете, я не могу позволить вам воспользоваться чем-либо из того, что вы видели этой ночью. Мы не должны...
— Нет смысла использовать это, Мартин. В суде. Это скорее для больницы. Данбар вёл не хронику тайной работы. Он писал историю болезни. Своей болезни. В дополнение к своим личным обидам на неё он убедил себя, что она намерена уничтожить его... уничтожить его лично. Поэтому для него было бы разумным поразить её первым...
— И вы не можете обсуждать содержание досье ни с кем, кроме...
— В этом тоже нет никакого смысла. «Дело» детально проработано. И даже может быть выставлено в суде.
— Я уверен, это равным образом обеспечит детальную защиту.
— О, но именно тут Чарльз оказался особенно умён. Знаете, он уже начал отрезать ей возможности для защиты. Уже начал заметать след.
Они шли вдоль очередного ряда пустых магазинов. Уличные крики раздавались в холодном воздухе. По тротуару размётаны старое тряпье, яблоки; тут же мужчина чинил стулья.
— Скажите мне, — внезапно спросил Грей, — что вы знаете о телеграфных перехватах сообщений между Берлином и Мадридом?
Саузерленд приостановился, чтобы поднять воротник своего пальто:
— Не понимаю.
— Очевидно, что главная часть дела, составленного Данбаром, сейчас зиждется на ряде перехваченных телеграмм, которыми обменивались фон Калле из Мадрида и Шпанглер из Берлина. Он дважды упоминал их в официальных записках к Ладу и представляет их как огромное событие в послании Адмиралтейству.
— И какова ситуация?
Грей покачал головой:
— Я только знаю, что он, кажется, почему-то считает, будто они решают всё.