Любовь без дресс-кода
Шрифт:
Похороны моей любви!
Нет, слишком пафосно. Пусть будет — похороны его мозгов!
Я прошла мимо, не отреагировав на «Яна!», не отреагировав на «Нам надо поговорить!», не отреагировав на букет лилий. Какие лилии, Вадим, вроде все нормально было с тюльпанами, а? Тюльпаны я бы взяла. А сказать мне было больше нечего.
На работу меня, кстати, приняли.
Потому что это была очень нудная работа. Вообще ничего общего с тем, чем я занималась последние несколько лет. Никакого творчества, никаких навыков переговоров —
Но каждый раз, как я начинала скучать, я напоминала себе, что сама этого хотела. Или вспоминала то чувство бессилия, которое испытала, когда поняла, что Вадим и не собирался меняться. Или думала о первых днях в «Небьюле» и змеюшнике.
Тут у меня, по крайней мере, снова появились друзья. С ними можно было ходить обедать, играть в теннис на приставках после работы, валяться в лаунж-зоне на разноцветных пуфиках во время перерывов, болтать и сплетничать. Может быть, в чем-то Вадим был прав — мне действительно было проще с ними, чем с его знакомыми из высших кругов.
Через месяц меня повысили до начальницы смены. Сказали, потому что меня издалека видно. На следующий день еще три человека пришли с разноцветными волосами. Мне понравилось, как смотрятся бирюзовые, как-нибудь попробую.
Иногда курьеры приносили мне на работу цветы. Хорошо, что в офисе было достаточно ваз, иначе пришлось бы выбрасывать. Не домой же их нести?
Иногда я видела матовый черный «Лексус», выходя из офиса. Даже глазом не вела в ту сторону.
Иногда мне снились сны, в которых все было как раньше — яркие огни за окнами, теплые руки, обнимающие меня. В такие дни приходилось пить кофе покрепче, смеяться погромче и покупать себе лишнее пирожное.
Я не перестала любить Вадима, но я перестала в него верить.
Иногда это страшнее.
Однажды курьер передал мне конверт. Внутри обнаружились распечатки билетов и бронирования гостиницы. В Барселону на три дня. И обратно. И записка с коротким «Я обещал». Хотела порвать на кусочки и бросить ему в лицо, но красивый план обломался по техническим причинам — больше меня никто не караулил.
Времени, чтобы решить, лечу или нет, было еще достаточно, и я решила подумать об этом послезавтра.
Когда еще через месяц меня снова повысили, я что-то заподозрила.
Внутренней политикой корпорации считались прозрачные процессы и открытость дверей начальства для подчиненных. Начальник нашего департамента работал в стеклянном кабинете без дверей вовсе. Каждый раз, как приходила к нему, не могла удержаться от смеха.
— Первый раз слышу, чтобы кто-нибудь жаловался на повышение, — начальник захлопнул ноут, вышел из-за стола и присел на его край. Так выглядело демократичнее и соответствовало политике общения с работниками. — Особенно если вместе с поднятой зарплатой. Чернышова,
— Понимаешь, если бы я выгрызла это повышение зубами…
— Да, жизнь не жизнь без борьбы. У нас психолог есть, записать к нему? — участливо предложил он.
— Нет, лучше скажи, за какие заслуги, и я сразу отстану.
— Работаешь хорошо, — буркнул начальник. И отвел глаза. Очень быстро, но я заметила.
— Тааааааак… — я постучала ногтями по стеклянному столу. Нас обоих синхронно передернуло от звука.
— Вот ты сейчас говоришь как воспитательница у меня в детском саду, — пожаловался начальник. — Похолодело все прям.
— В саду у твоего ребенка?
— Если бы! Там они сейчас этим спиногрызам в попу дуют. В моем детстве, много лет назад. Аж гороховым супом запахло ностальгически. И мокрыми половыми тряпками.
— Слушай, зубы мне не заговаривай. С чего меня повысили так стремительно?
— Знаешь что, сами разбирайтесь! — вдруг психанул он, усаживаясь обратно за стол и открывая ноутбук. — Мальчика нашли. Одни — тащат за уши наверх, другая претензии предъявляет…
— А фамилия у тех одних не Романов ли?
Он бросил на меня молчаливо-красноречивый взгляд
Понятненько.
Глава 67. Успехи в профилактике Альцгеймера
Конечно, я удалила все его номера. И заблокировала, где могла. Но, конечно, я знала, как и где быстро достать их обратно.
— Вадим, какого хрена! — моя злость все это время хранилась в особом кармашке в сердце и активировалась ровно в тот момент, когда я услышала его голос. — Можно я поработаю без твоего участия?
— Ни на кого нельзя положиться, — вздохнул он. — Ян, ну чего ты кричишь?
— Почему ты лезешь в мою жизнь?
— Я не лезу… Блин, прости, да, лезу. Но послушай, ты из-за меня дважды потеряла возможность работать там, где тебе нравится. Я просто компенсировал тебе тот вред, что сам нанес.
— И какова цена?
— Ты ее уже заплатила. Прими это в качестве извинений. Ты все равно добралась бы до этой должности, я только ускорил процесс.
— Хорошо… — я вздохнула, но не могла не признать, что мое чувство справедливости сейчас было как хорошо наевшийся рыбки котик. — А Барселона что такое?
— Мое обещание. Это подарок без подвоха, я не поеду туда и не буду тебя преследовать. Ты из-за меня не погуляла по городу, это нечестно.
— Окей… — я помолчала. Повод для возмущения как-то испарился.
Вадим был такой спокойный. И даже эту паузу выдержал с честью, не стал настаивать на разговоре, предлагать встретиться, оправдываться лишний раз.
Я не знала, что еще сказать. Хотелось узнать, как он там, но я придушила это желание, чтобы не давать ему лишней надежды. Но услышать его голос было… приятно.