Любовь далекая и близкая

Федорченко Сергей

– Не надо, Настасья Павловна. Правду говорят твои карты. Не врут. А тебе спасибо. Пошла я, прощай.

– Нет уж, погоди! Не пущу, пока не скажешь все, что знаешь. Темнишь ты что-то, Михайловна. Давай-ка выкладывай.

– А чего тут скрывать? Карты все верно показали. У нашей Гали есть жених, и он вот-вот должен приехать за ней. Сейчас этот пиковый валет за границей. Пиковая дама – это Галина мать. Думает она только об одном – поскорее выдать дочь за этого жениха. Червовый король – это Галин отец, но он ничего не решает. Всем командует мать. Вот так.

– Выходит, тебе все и без меня известно? Зачем же приходила, коли все знаешь?

– Что ты, Настасья Павловна! Очень ты мне помогла. Теперь я знаю, что делать. Спасать надо нашу Галю, пока этот пиковый валет не заявился.

– Помогай тебе

Господь! Может, выпьем за удачу?

– Не могу, Настасья Павловна. В другой раз как-нибудь. Еще раз большое спасибо тебе и твоим картам за правду.

– Ты сказала, надо спасать эту Галю. Это как?

– Ну, увезти ее куда-нибудь. Спрятать на время.

– Ох и рисковая ты баба, Михайловна! А не боишься? Опасное это дело – чужого человека красть.

– А счастье у человека украсть, выходит, можно? Нет уж, эта девчушка мне родной стала. И за нее я буду с кем угодно воевать.

– Ну, помогай тебе Господь. Может, выпьем за удачу?

– Не могу я, повторяю, Настасья Павловна. Ей-богу не могу! Вот пройдет все, успокоится – тогда и выпьем за нашу победу. А сейчас, извини, не до этого мне. Будут новости – забегу, расскажу. А сейчас прощай.

Дома Нина Михайловна выпила валерьянки, зажгла перед иконой Божьей Матери свечу и стала ждать сына. Он появился поздно вечером, в двенадцатом часу. Невероятно возбужденный, постоянно улыбающийся. Войдя, Александр обнял мать.

– Мама, что случилось? На тебе лица нет. Ну что ты молчишь?

– Потому что не хочу с тобой разговаривать. Это предательство. Я тут вся извелась, надо срочно с тобой серьезно поговорить, а ты… исчез, как с цепи сорвался.

– Но ты же сама нас как бы выпроводила. А сейчас упрекаешь. Извини, если заставил тебя поволноваться. Так не хотелось расставаться с Галей. День пролетел как одна минута. И какой день, мама! Хочется запомнить его навсегда.

– Что за загадки, Саша?

– Мама… думаю, ты больше не будешь на меня сердиться, если я скажу, что мы с Галей решили жениться.

– Ну, это ваше решение еще ничего не значит. У Гали есть жених, который, я, думаю, жив-здоров и вот-вот здесь появится. Вот тогда и посмотрим, кого из вас выберет эта девочка.

– Да хоть десять женихов пусть приезжают! Галя свой выбор сегодня сделала. Ее муж – это я.

– Я это уже слышала. Догадываюсь, что ты решил опередить своего соперника и уговорил Галю пойти с тобой в ЗАГС. Это так?

– Нет, о ЗАГСе мы действительно говорили. Но это нужно согласовать с родителями. Я – с тобой, она – со своими. А сегодня произошло то, после чего наше решение изменить уже нельзя. Мы были близки, вот…

– По-моему, ты шутишь, и очень пошло. Этого не было, ты все выдумал.

– Это правда, мама. Мы долго купались, замерзли и забрались в палатку, чтобы согреться. Обнялись и стали целоваться. И не смогли сдержаться…

– Так, – Нина Михайловна поднялась, прошлась по комнате и остановилась напротив сидящего сына. – Мне очень хочется дать тебе пощечину. Но я и в детстве тебя не била, не унижусь до этого и сейчас. Скажу только, что ты чудовище, нет, ты дрянь! Говорить с тобой больше не о чем. И видеть тебя в этом доме мне тоже не хотелось бы.

Ночь для обоих выдалась бессонной. Нина Михайловна без конца ворочалась в постели, несколько раз вставала перед иконой Иисуса Христа и шептала: «Спаси и сохрани, Господи! Прости нас, грешных!» Потом проговаривала все молитвы, которые знала, снова заканчивая их просьбой простить грешника-сына.

Утром, так и не сомкнув глаз, она появилась в предбаннике, где на кушетке с открытыми глазами лежал Александр.

– Вижу, ты тоже не спал. Сейчас попытайся хоть немного вздремнуть, потом приведи себя в порядок и поезжай к Гале. Говори что хочешь, но упроси ее приехать сюда, к нам. Я сама встану перед ней на колени и буду извиняться за тебя. А с тобой разговор еще впереди. Так что готовься.

…Оказавшись возле дома, где жила Галя, Александр огляделся. Ему показалось, что за ним следят. Но не заметив ничего подозрительного, он направился к будке телефона-автомата. «Еще одна такая нервная бессонная ночь – и начнутся галлюцинации», – подумал он, набирая номер телефона Гали. Телефон не отвечал. Он снова набрал ее номер. И вновь услышал бесконечно длинные гудки. «Что-то с телефоном, или она

его отключила, – решил Александр. – Подожду и позвоню через полчасика». Он присел на скамейку, что стояла под липой напротив Галиного подъезда, и стал наблюдать за всеми, кто входил или выходил из него, надеясь на чудо – вдруг увидеть любимую. Но чуда не произошло. И просидев больше часа, он вновь позвонил Гале. Телефон по-прежнему не отвечал. И Александр решился. Осторожно, стараясь не шуметь, он вошел в подъезд и остановился пораженный. Непривычно большие лестничные площадки и широкие лестницы были выложены цветным кафелем. А массивные перила и металлические узорчатые ограждения придавали подъезду дворцовый вид. На каждой площадке было всего по две квартиры. Александр поднялся на третий этаж и посмотрел налево на дверь с металлической табличкой, на которой было выгравировано «Скворцова Вера Ивановна». «Соседка Гали», – догадался он и взглянул на правую дверь. «Лебедев Виктор Семенович», – прочел Александр. С отчаянно бьющимся сердцем он подошел к двери и прислушался. За дверью было тихо. Он прижался к двери ухом, но ничего не услышал. «Или все спят, или нет никого», – решил он. И нерешительно нажал на кнопку звонка. Услышав раздавшуюся за дверью трель звонка, на всякий случай отошел от двери и стал ждать, когда она откроется. Но в квартире по-прежнему было тихо. Он позвонил снова, потом еще раз, подолгу не отрывая палец от кнопки звонка. Квартира опять ответила тишиной. «Выходит, все-таки уехали. Скорее всего, на дачу, Галю забрали с собой, чтобы опять не исчезла. Жаль, придется ждать до завтра. А это настоящая мука. А мама-то как огорчится!» – вдруг вспомнил он о своей матери. Александр отошел от двери, собираясь уходить, но передумал и негромко постучал, словно прощаясь с молчаливой квартирой. Неожиданно за спиной раздался звук открывающейся двери. Он оглянулся и увидел пожилую женщину, стоявшую на площадке.

– Вам кого? – рассматривая Александра, спросила она. – Вы к Лебедевым? А их нет. Никого. Уехали они.

– Извините, уехали на дачу? Галя с ними? – Александр приблизился к женщине.

– А, вот вы кто! Вы Саша. Галя таким и описала, когда рассказывала о вас. Ну, что же мы стоим на площадке? Заходите в квартиру, – и когда Александр вошел, протянула руку. – Меня зовут Вера Ивановна.

– Да, я прочел ваше имя на табличке. Вера Ивановна… и все-таки куда они уехали и где Галя? Она с ними? Вы, наверное, знаете?

– Конечно, сейчас все вам расскажу, – Вера Ивановна явно не торопилась отвечать на его вопрос. – Может быть, попьем чайку?

– Нет, спасибо. Я только что из дома.

– Хорошо. Тогда слушайте. Вы должны знать все, поэтому начну издалека. Мы с Лебедевыми дружим давно. Мой муж был в подчинении у Виктора Семеновича. И эту квартиру мы получили благодаря ему. Муж умер пять лет назад от инфаркта в звании подполковника. Детей нам Господь не дал. Поэтому Галю мы любили как родную дочь. Росла она на наших глазах, и мы видели, как с возрастом у нее все больше ухудшаются отношения с матерью. Она часто приходила к нам заплаканная и однажды даже осталась ночевать у нас, так как не хотела возвращаться к себе домой. И когда научилась от меня шитью, то засиживалась до полуночи. В общем, нелегко ей жилось. Когда она встретила своего Игоря, я обрадовалась: наконец-то девочка заживет по-человечески. У них даже была намечена дата регистрации и день свадьбы. Но Игорь улетел в командировку. И тут она встречает вас. И влюбляется. – Вера Ивановна грустно посмотрела на притихшего Александра. – Ну а дальше вы все знаете, даже больше, чем я. Скажу только, что когда она подружилась с вами, то очень изменилась. Стала совсем другой – озорной, веселой. Бывало, сидит у меня за машинкой на кухне, строчит что-нибудь и все о вас рассказывает, какой вы хороший и какая у вас замечательная мама. А совсем недавно так разоткровенничалась, что не выдержала и заговорила о вашей свадьбе и будущих детях. А потом вдруг заплакала. Не хочу, говорит, я встречаться с Игорем. Мне бы куда-нибудь скрыться, уехать на время. Помогите, Вера Ивановна! Кое-как я ее тогда успокоила. Но не помогла, как она просила. И теперь каюсь, прости меня, Господи! – Вера Ивановна накапала в стакан каких-то капель, развела водой и выпила. – Последние запасы валерьянки допиваю, вы уж извините. Такой сегодня день, с раннего утра их пью…