Любовь дикая и прекрасная
Шрифт:
Джеймс потянул за тонкую шелковую ленту на поясе у графини, и рубашка, легко распахнувшись, скользнула на пол. Ни слова не говоря, Катриона повернулась, подошла к кровати и легла. Король заставил себя раздеваться помедленнее, но едва он оказался в постели, как разом потерял терпение. Катриона заметила это, но удержала монарха.
– Я не шлюха, чтобы брать меня быстро, Джеми.
– Ну-ка, ну-ка! А я-то думал, что ты все еще сердишься на меня!
– Сержусь! Ты поступил весьма нелюбезно, что так скоро отослал Патрика.
– Дорогая Кат! Я три ночи стоял в этом проклятом
Больше выдержать я уже не мог. Ты что, хотела, чтобы я вошел в эту дверь и попросил твоего мужа подвинуться?
Ошеломленная Катриона не нашлась, что ответить. Ее возмутило, что кто-то посторонний вторгался в ее интимную жизнь с Патриком. «У меня к тебе большой счет, Джеймс Стюарт, – подумала она горько, – и однажды я его сведу».
Губы короля сомкнулись на ее соске, и он жадно засосал. Рука монарха настойчиво проникла меж ее ног, разыскивая мягкую и чувствительную тайную плоть. Он ласкал графиню с изощренным умением, возбуждая ее непереносимой нежностью своих пальцев. Через несколько минут Катриона корчилась от страсти.
Она намеревалась наказать Джеймса холодностью, но по мере того, как возрастало ее собственное желание, Катриона начала понимать, что самое большое зло, какое только она может причинить королю, – это оказаться самой сладострастной женщиной из тех, что тот когда-либо встретит в жизни. Она погубит его для других женщин'..
Катриона знала, что, как только юная Анна Датская прибудет в Шотландию, монарх посвятит себя ей. Превыше всего Джеймс Стюарт желал иметь супругу, принадлежащую ему одному, а с ней и семью. И он был не такой человек, чтобы поставить все это под угрозу.
Однако подросток-девственница вряд ли могла сравниться с такой опытной зрелой женщиной, какой была Катриона.
Совсем не развратная, но хорошо обученная Патриком, графиня была чувственной и страстной натурой. Теперь она использует свой опыт, чтобы отомстить Джеймсу Стюарту.
Переместив свое прелестное тело, Катриона ловко скользнула под короля и нежно обвила руками его шею.
– Джеми, – прошептала она. – Люби меня, Джеми, милый.
Король не поверил сначала своим ушам, но, приподнявшись и опустив на нее свой взгляд, он увидел сияющие глаза и вожделеющие губы. Джеймс не стал сомневаться в своем счастье и овладел устами, которые ему предлагались.
Они оказались мягкими и податливыми и привели сиятельного любовника в неистовство.
Бедра графини послушно раздвинулись, а тело выгнулось навстречу его напору. Катриона крепко обвила короля ногами, и всякий раз, как Джеймс входил в нее, язычок графини выстреливал у него во рту. Монарх дико возбудился и уже не в состоянии был себя сдерживать. Однако же несколько минут спустя, когда Катриона задвигалась под ним, он снова испытал вожделение. Она вновь и вновь нашептывала его имя, словно молебствие. Король обезумел от страсти, и на этот раз он сдерживал себя до тех пор, пока любовница тоже не ощутила себя на седьмом небе.
Обессилевшие, они лежали на кровати, тяжело дыша. Наконец король сказал:
– Ты пугаешь меня, Кат! Ты совсем не походишь на простую смертную, ибо никакая
– Да что вы, милорд? Разве я вас ублажила?
– Да, любовь моя, ты потрясающе меня удовлетворила. Какая-нибудь магия?
Вспомнив, что Джеймс был страшно суеверен, Катриона закусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Нет, милорд, я использую только чары своего тела.
Встав, она потянулась, а затем прошествовала к буфету.
– Белое или красное, милорд?
– Красное.
Графиня наполнила рубиновым вином два хрустальных бокала. Вернувшись к кровати, она протянула один королю. Задумчиво потягивая напиток, монарх спросил:
– Это Патрик тебя научил так любить?
– Да, – тихо ответила Катриона.
– И ты никогда не знала других мужчин?
– Нет, Джеми, никого. По рождению я – Хэй из Грейхевена. Наш дом стоит на отшибе, и, кроме моих братьев и кузенов Хэй и Лесли, у меня не было встреч с внешним миром. Я пришла к Патрику девственницей.
– А велика ли твоя семья?
– Четыре брата – один старший, три младших. И мои родители еще живы.
– Тебе повезло, милая.
– Однако это только часть семьи, – напомнила графиня. – Не забывай, что у меня муж и шестеро детей. – Катриона открыто взглянула на короля. – Ваше величество, когда королева, ваша невеста, прибудет из Дании, я отправлюсь домой, в Гленкерк, к детям. Пусть вы и король, но я не позволю вам разрушить мою семью! Я люблю Патрика Лесли, и я люблю наших детей. Иначе я бы скорее наложила на себя руки, чем отдалась вожделению другого мужчины!
Джеймс ухватил ее за волосы и притянул к себе.
– И однако, мадам, вы отвечаете на мои ласки и будете отвечать до тех пор, пока мне это нравится.
– Отвечаю, – с вызовом ответила Катриона, – потому что Патрик научил этому мое тело.
– Все ли Лесли являют в постели подобные образцы добродетели? – язвительно спросил король.
– Если послушать их жен и девок нашего округа, то так оно и есть. Моя кузина Фиона была очень беспокойной и легкомысленной женщиной. Но с тех пор, как она вышла за Адама, брата Патрика, ни разу не гуляла.
– Фиона Лесли, – припоминал король. – Ах да! Знойная, с золотистыми волосами, серыми глазами и атласной кожей цвета слоновой кости. Видел эту девку, но не знал, что она тебе родственница. Возможно, как-нибудь вечером я приглашу вас обеих.
– Разве тебе не хватит одной такой женщины, как я, Джеми? – И, оттолкнув короля назад на подушки, графиня умело его поцеловала. Рука Катрионы скользнула монарху между ног. Под шелковистым жаром ее настойчивых и умелых ласк он не замедлил возбудиться, но прежде чем успел пошевелиться, чтобы полезть на любовницу, Катриона взяла дело в свои руки и сама взобралась на Джеймса, торжествующе встретив его удивленный взгляд. Она уселась на нем верхом, как на лошади, и прямо-таки поскакала, резко всаживая в ясновельможные бока свои округлые колени. Такого Джеймс Стюарт не испытывал никогда и ни с одной женщиной. Он протестующе бился под ней, но она только посмеивалась. – Как вам нравится, когда вас насилуют, милорд?