Любовь дракона
Шрифт:
— Что сказал Рис? Будет ли она жить?
Элвин грустно покачал головой.
— Он и сам не знает… Его сильно тревожат ушибы Авроры.
Бэйлин вздохнул.
— Как же это произошло? Понесла лошадь? Или Аврора сама упала от изнеможения?
— Во всем виноват я, — дрожащим голосом проговорил Элвин. — Это я способствовал ее побегу. И вот что из этого получилось…
— Не вини себя, Элвин. Ты хотел ей помочь.
— А кого же мне еще винить? …Мэлгвина? — с горечью в голосе спросил Элвин. — За то, что он довел Аврору до такого состояния?
— Тихо.
— Готовы ли носилки? — спросил Рис.
— Почти готовы. Ты думаешь, можно увозить ее отсюда?
— Скоро будет можно. Она постепенно согревается, на лице у нее уже появился румянец.
Воины посмотрели на Аврору, а потом на короля, который сидел у огня, сжимая в своих огромных руках жену.
— Как себя чувствует Мэлгвин? — тихо спросил Бэйлин у Риса.
— Клянусь всемогущим Юпитером, — покачал головой Рис, — я никогда еще не видел его в таком состоянии Если Аврора умрет… — Рис не закончил фразы.
— Почему это она должна умереть? — вдруг резко спросил Бэйлин. — Падение с лошади и лесная сырость — не такая уж большая опасность для нее. Не забывай, в конце концов, что она в одиночку спустилась по крепостной стене. — Огромный Бэйлин вздрогнул. — Не знаю, смог бы я сам совершить такое…
— Да, она молода. А холод должен был благотворно подействовать на рану. Наше счастье, что мы так, быстро отыскали ее. Наше счастье, что Мэлгвин вспомнил о чудодейственном свисте Гарета.
— Да, это наше счастье. Пока все идет нормально.
27
Гвенасет озабоченно поглядела на короля. С того самого момента, как Аврору привезли в крепость, Мэлгвин не спал. Он неподвижно сидел в кресле у кровати, сжав руку жены, и печально смотрел на ее бледное осунувшееся лицо. Сам Мэлгвин выглядел ужасно. Гвенасет решила, что настало время последовать совету Торока и дать королю вина с успокаивающим составом.
— Мой господин, выпейте вот это, — попросила Гвенасет, протягивая Мэлгвину чашу с вином.
Он даже не повернулся, продолжая неотрывно смотреть на Аврору. Тогда Гвенасет вложила чашу в свободную руку короля.
— Выпейте, мой господин. Торок сказал, что это необходимо. Он настаивал на этом.
Мэлгвин вздохнул и, не спуская глаз с Авроры, выпил вино. Гвенасет взяла пустую чашу и, отойдя в сторону, тихо заплакала. Мэлгвин выглядел еще хуже, чем Аврора. Лицо королевы было безмятежно-спокойным, Мэлгвин же стал похож на человека, которого подвергли самым жестоким пыткам.
Гвенасет села на стул в углу комнаты. После того как воины разыскали Аврору, она сумела все-таки немного поспать и не чувствовала особой усталости. Ее только терзали угрызения совести. Если бы они с Элвином знали об истинном решении короля! Если бы они подождали хотя бы до утра! Впрочем, что толку теперь терзать себя? Ведь она же сама сказала и Элвину, и Мэлгвину, что ворошить
Гвенасет снова взглянула на короля. Успокаивающий состав постепенно делал свое дело. Глаза Мэлгвина полуприкрылись, вид у него стал сонный. Надо будет кого-нибудь позвать — сама она не сможет уложить Мэлгвина должным образом, если он заснет в кресле.
Гвенасет вышла из спальных покоев и спустилась по лестнице. Внизу стоял Бэйлин.
— Ну, как она? — озабоченно спросил он. Гвенасет покачала головой.
— Еще не очнулась, но по крайней мере спокойно спит. Сейчас меня больше волнует Мэлгвин. Я дала ему вина с успокоительным. Не могли бы вы мне помочь уложить его?
Бэйлин кивнул, но задал еще один вопрос:
— Вы думаете, это плохой знак, что Аврора до сих пор не очнулась?
Гвенасет горько вздохнула.
— Мои лекарские познания — ничто по сравнению с искусством Торока. Но мне кажется, раз она дышит, значит, есть надежда… Пойдемте, вы поможете мне соорудить на полу хоть какое-то подобие постели для Мэлгвина.
Захватив из комнаты короля в казармах одеяла и овечьи шкуры, они расстелили их на полу в спальных покоях. Потом Бэйлин уложил Мэлгвина. Выходя из комнаты, старший офицер позвал за собой Гвенасет.
— Есть еще одна вещь, о которой вам следует знать, — с тревогой произнес он. — Сразу после того, как мы привезли Аврору в Каэр Эрири, в крепость прибыл гонец от Кунедды. Похоже, у него там снова нелады с пиктами, и он просит помощи Мэлгвина и его войска.
— А Мэлгвин об этом знает?
— Да, — мрачно кивнул Бэйлин. — Но он сказал гонцу, что не тронется из Каэр Эрири до тех пор, пока не поправится Аврора.
— Вы думаете, у Кунедды действительно нелады с пиктами или… или это ловушка?
— Ловушка?
— Я думала, вы обо всем знаете, — разочарованно сказала Гвенасет. — Одна из причин, почему Мэлгвин поссорился с Авророй и заточил ее в башне, заключалась в следующем: Авроре стало известно, что Кунедда послал в деревню, которая расположена недалеко от нашей крепости, шпиона, и он вел переговоры с кем-то из Каэр Эрири. Их цель состояла в том, чтобы заманить Мэлгвина в западню.
— Переговоры с кем-то из Каэр Эрири? — тревожно переспросил Бэйлин. — Уж не имеете ли вы в виду Эсилт?
Гвенасет кивнула.
— Мэлгвин, конечно, не поверил Авроре. Но ведь он тоже может ошибаться. По-моему, стоит над всем эти поразмыслить.
— Наверное, стоит, — медленно произнес Бэйлин. — Но окончательное решение принимать не мне. Мэлгвин должен вернуться в строй как можно скорее.
— Я молю христианского Бога… и всех других богов, чтобы это случилось как можно раньше, — тихо проговорила Гвенасет. — Пока это все, что мы в состоянии сделать.
Бэйлин поклонился Гвенасет и ушел, а она снова поднялась в спальные покои. В комнате было тихо и сумрачно. Подув на тлеющие в очаге угли, Гвенасет подошла к окну. День выдался дождливым, из окна веяло холодом. Лето заканчивалось. Гвенасет продрогла и, сев на стул у очага, задремала.