Любовь и баксы
Шрифт:
– Благодарю вас, - кивнул Граф и снова повернулся к Шервуду.
– Итак, за благополучное прибытие.
– На здравье!
– сказал Шервуд по-русски.
– О!
– восхищенно отреагировал Граф.
– У вас хорошо прозвучало. На здоровье!
Все выпили, и Граф, поставив пустую рюмку, сказал:
– А теперь закусим.
Наступила тишина, нарушаемая лишь позвякиванием столовых приборов да тихими рекомендациями Графа, который советовал голодному Шервуду попробовать то или
Минут через пять Граф положил вилку и, налив на этот раз чачи, сказал:
– В искусстве русского застольного красноречия есть присказка, которая звучит примерно так - между первой и второй рюмками должен быть минимальный интервал.
– Согласен, - кивнул Шервуд, и все выпили чачи.
– Ну, как вам грузинский самогон?
– заботливо поинтересовался Граф.
– Прекрасно!
– с довольным видом ответил Шервуд.
– А сколько в нем градусов? Довольно крепкий…
– Примерно пятьдесят пять, - улыбнулся Граф.
– Bay!
– воскликнул Шервуд.
– Отличное пойло!
– А теперь закусите этим, - и Граф подвинул к Шервуду салатник с фаршированными баклажанами.
Шервуд занялся закуской, а Граф, извинившись перед ним, повернулся к Желваку и сказал:
– А вроде ничего наш американец, и водку трескает, как добрый казак, и закусывает не чинясь… Что скажете?
– А что, - ответил Желвак, зацепив кусок копченого угря, - нормальный браток, только американский. И сразу видно, что авторитет.
– Вот именно, - кивнул Граф, - ничего лишнего из себя не строит, но что дядька непростой - действительно сразу видно.
Потом все дружно закурили, и Граф, задумчиво посмотрев на Шервуда, сказал:
– Наверное, вы хотите узнать, почему я был так настойчив, приглашая вас приехать в Россию. Не так ли?
– Совершенно верно, - ответил Шервуд, выпустив подряд три дымных колечка.
Граф проследил за кольцами, одобрительно кивнул и сказал:
– А ведь это будет поинтереснее, чем медальон.
– Да?
– удивился Шервуд.
– Честно говоря, я ожидал, что разговор будет идти о, как бы сказать… О совладении медальоном и тем, что за ним кроется.
– Конечно, - кивнул Граф, - но я не стал бы беспокоить вас по такому ничтожному поводу.
– Ничтожному… - Шервуд усмехнулся и озадаченно покрутил головой.
– Это уже интересно.
– Конечно, ничтожному, - Граф тоже усмехнулся.
– У нас, русских, есть пословица - не в деньгах счастье.
– Понимаю, - кивнул Шервуд.
– У нас тоже есть подобные поговорки.
– Да, - Граф постучал пальцами по столу, - я знаю…
Он как-то странно взглянул на Шервуда и сказал:
–
– Нисколько.
– И Шервуд откинулся на бархатную спинку кресла.
– Хорошо.
Граф аккуратно стряхнул пепел в серебряную пепельницу и сказал:
– Майкл… вы позволите мне называть вас так?
– Да, конечно, Граф, - кивнул Шервуд.
– Хорошо, - повторил Граф.
– Тогда расскажите мне, Майкл, о своем отце.
– Об отце?
– удивился Шервуд.
– Я не предполагал, что вы заговорите об этом… Мой отец был русским, но никогда не учил меня русскому языку и не любил говорить о России. Так, рассказывал кое-что… Но очень неохотно. Он хотел, чтобы я вырос настоящим американцем, и так оно и вышло. Я знаю о России не больше, чем любой фермер из Айовы, и совершенно не думаю о своих корнях.
– Понимаю, - кивнул Граф.
– И все же?
– Ну, мой отец был русским гангстером, и перед войной его посадили в тюрьму… А потом забрали на фронт в эти… В дисциплинарные части.
– В штрафные батальоны, - поправил его Граф.
– Да. Именно так. А потом он попал в плен к немцам, и в конце войны его освободили американцы. Отцу предложили поехать в Америку, и он согласился. А потом родился я и… И все. Умер он в девяносто втором, уже глубоким стариком.
– А скажите, Майкл… - Граф внимательно посмотрел на Шервуда, - была у вашего отца татуировка с изображением двух змей, обвивших кинжал, на котором по-русски было написано: "Свобода - это смерть"?
– Точно, - удивился Шервуд, - была. А откуда вы знаете?
Граф улыбнулся и, загасив в пепельнице окурок, взял новую сигарету.
Желвак, с интересом слушавший совершенно непонятный для него разговор, встрепенулся и поднес Графу зажигалку.
– Благодарю вас, Николай Иваныч, - кивнул Граф и глубоко затянулся.
Он задумчиво посмотрел на огонек сигареты и сказал:
– Мой отец тоже был русским гангстером. И тоже перед войной попал в тюрьму. И тоже побывал в немецком концлагере, откуда его освободили американцы. Он уехал с ними в Америку, и с тех пор от него не было ни слуху ни духу.
– Вашу мать звали… Зина?
– неуверенно спросил Шервуд.
– Да, - кивнул Граф, - мою мать звали Зиной. Зинаида Степановна Палицына. Это фамилия моего отца.
– Точно!
Шервуд с силой хватил ладонью по столу, и Желвак от неожиданности подпрыгнул.
– Это что же получается?
– Шервуд озадаченно взглянул на Графа.
– А получается, что всякие там медальоны - мелочь, о которой мы поговорим как-нибудь на досуге, - ответил Граф.
Потом он с улыбкой посмотрел на Шервуда и сказал: