Любовь и баксы
Шрифт:
Это был интересный вопрос.
– А вы сами - кто такой?
– поинтересовалась Лина, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно.
– Как вас называть?
– Кто я такой - неважно, - усмехнулся мужчина, - а называть меня можете Доктором. И отвечать на мои вопросы придется.
Лина покосилась на медицинский шкафчик, и Доктор, заметив ее взгляд, сказал:
– Да, придется. Сами понимаете.
Лина поняла, что правду о медальоне из нее вовсе не будут выколачивать жадные до чужих страданий последователи Малюты Скуратова, то есть не будут трещать
Вот так. Приехали.
Ну хорошо, она расскажет ему все, в том числе и о том, что медальон теперь на дне залива.
А потом… Вот именно, что потом?
Лине совершенно не хотелось думать о том, что будет потом.
Доктор, сидевший напротив Лины, внимательно следил за ее лицом и не мешал ей думать. Он знал, что сейчас происходило в ее голове. В такой ситуации все люди думают примерно об одном и том же.
Увидев, что в размышлениях Лины наметилась небольшая пауза, он сказал:
– Должен признаться, вы прекрасно выглядите. И я как профессионал рекомендую вам следить за собой и беречь свою красоту. Сами понимаете - можно разговаривать на интересующую меня тему так, а можно и этак.
Все-таки он - Малюта, подумала Лина и спросила:
– А вы что, профессионал?
– Я?
– Доктор дружелюбно улыбнулся.
– Я, пожалуй, профессионал. Да.
– А в какой области?
– Ну вот, - Доктор заулыбался еще дружелюбнее, - не успели проснуться, а уже задаете вопросы. Вы уж простите меня за избитую фразу, но вопросы все-таки собрался вам задавать я. Так что не надо перехватывать у меня инициативу.
У Доктора в кармане запиликал телефон, и он, вежливо извинившись, встал и отошел к окну.
Лина, понимая, что дела у нее обстоят очень плохо, и, возможно, даже хуже, чем она предполагала, судорожно соображала, как же ей быть. И тут она вспомнила, что же напоминает ей это кресло, к которому она была пристегнута.
Еще в студенческие годы один ухажер из Первого меда пригласил ее на странную экскурсию в вытрезвитель. И там он показал, как нужно выкручиваться из кресла, в которое обычно упаковывают буйных. Лине тогда стало интересно, и она попробовала. Не с первого раза, но ей это удалось. Помогло и то, что суставы у женщин обычно более гибкие, чем у мужчин.
Лина закрыла глаза и попыталась вспомнить движения, которым учил ее давно забытый воздыхатель. Ну, еще немного…
Есть! Вспомнила! Это, пожалуй, шанс.
Тут она посмотрела в угол комнаты и, к своему ужасу, увидела несколько больших черных полиэтиленовых мешков, белый пластиковый бак для отходов и…
И топор!
Вариант, при котором ее расчлененное тело окажется в разных местах города, предстал перед ней во всех своих ужасающих подробностях, и Лина поняла, что, возможно, время ее жизни сокращается с каждой минутой. Все это было слишком неожиданно, она не была к этому готова, но неумолимые обстоятельства,
Все будет продолжаться, но уже совершенно в другом мире, без нее, без Лины! Другие люди будут жить, думать, смеяться, любить, и их незнание и нежелание знать об уже не существующем человеке будут совершенно естественными и справедливыми.
Радужной, летящей неизменно вперед жизни нет дела до чужой смерти.
Лина поняла, что у нее есть только одна цель.
Вырваться!
В это время Доктор закончил разговор и положил трубку на подоконник, где, как только что заметила Лина, лежал еще и пистолет.
Та-а-ак…
– Я хочу курить, - уверенным голосом сказала она Доктору.
Она еще не знала, как именно будет действовать, если освободится из кресла, но шанс появился.
Доктор, ни говоря ни слова, поставил второй стул рядом с правой рукой Лины, принес с кухни массивную стеклянную пепельницу и поставил ее на этот стул.
Потом он отодвинул свой стул подальше и, взяв со стола пачку "Мальборо" и зажигалку, положил их рядом с пепельницей.
– Сейчас я освобожу вашу правую руку, - сказал он, - и надеюсь, что вы не будете швырять в меня стулом. Насколько я понял, вы девушка уравновешенная.
Лина кивнула, и Доктор отстегнул пряжку на ее правом запястье.
Сволочь, подумала Лина, вежливый профессиональный убийца. Он убьет меня, когда узнает все, что ему нужно, и будет жить дальше и делать какие-то свои непонятные дела. И забудет про меня. А я даже не смогу приходить к нему ночью в виде привидения, чтобы грызть его холодное сердце…
Лина вытащила правой рукой сигарету из пачки, взяла зажигалку, закурила и положила ее на место. После этого она придала своему лицу расстроенное выражение и опустила голову. Но все это время она лихорадочно вспоминала.
Так. Поворачиваю кисть налево, потом локоть вперед. И колено прижать к нижней части подлокотника. Ремень немного сдвигается. Теперь повернуть кисть ладонью вверх, плечо назад, будет немного больно, теперь полностью расслабить кисть. Пальцы гнутся в обратную сторону, потом плечо вперед, и готово.
Рука свободна. Точно!
Решение было принято.
Теперь нужно усыпить бдительность этого дружелюбного мужчины, а там видно будет. А что, собственно, будет видно? Вон на подоконнике пистолет лежит, и думать не надо.
То есть думать, конечно, надо.
О том, как удалить его из комнаты.
Затянувшись, Лина сказала:
– Надеюсь, вы не будете вырывать мне ногти плоскогубцами?
Доктор улыбнулся и ответил:
– Конечно, нет! Постараюсь обойтись без этого.
– И вы понимаете, что я не хочу говорить вам того, что вы хотите услышать.
– Конечно, понимаю, - улыбка Доктора стала шире.
– Вам очень не хочется расстаться с медальоном.
– А вам он нужен?
– спросила Лина, подумав о том, что это, наверное, и есть один из тех, кто все еще думает, что, предъявив медальон, можно получить деньги в швейцарском банке.