Любовь и бытовая магия
Шрифт:
— Квита теперь совсем не узнать, — презрительно поджал губы Граа, аккуратно взяв крокус длинными пальцами и с подозрением разглядывая посуду. Интересно, ему просто не угодил отцовский сервиз или боится, что я его отравлю? Наконец, маг решился и сделал крохотный глоток. — Недурно, — удивлённо сказал мужчина, — не ожидал, что вы умеете правильно готовить крокус.
Я только закатила глаза:
— У меня есть еще масса неизвестных вам талантов.
Граа, казалось, не слышал моей шпильки, продолжая осуждать мэтра Несса и бубня о вредном влиянии любви на мозг:
— Боевик должен быть бесстрашным и бесстрастным, а Квит совсем со своей любовью с ума посходил. Все-таки женщины — зло, — неожиданно подытожил маг, — недаром учёные выдвигают теорию о демоническом происхождении слабого пола.
Мне
— А вас не смущает, что я тоже женщина и вы у меня в гостях? Ваши высказывания бестактны.
Граа, будто опомнившись, слегка замялся:
— Оставим это. Я пришел сообщить, что эксперимент завершён. Вот, смотрите! — и он выложил передо мной плотную ткань, окрашенную всеми цветами радуги. Я провела по ней рукой, не веря, что все получилось.
— Поздравляю! Это просто замечательно, — искренне произнесла я.
— Теперь я займусь патентом и монографией. Выкладки уже готовы, нужно будет упорядочить и вставить образцы с иллюстрациями. Я слышал, что вы заканчивали Институт шитья и декора, значит, и с рисунками у вас должно получиться. Возлагаю на вас ответственность за оформление. Конечно, я упомяну вас и ваш скромный вклад в мои изыскания, как мы и договаривались, — довольный своей щедростью сказал Граа и тут же продолжил, не давая мне и слова вставить: — Насчёт патента. Я сам обо всем позабочусь: в городе у меня есть хороший юрист, он проследит, чтобы все было оформлено верно.
— Очень на это надеюсь, — сказала я, ожидая, что это вся информация на сегодня, и неприятный гость наконец меня покинет. Да, новости, без сомнения, были хорошими, но то, как Граа их преподносил, вызывало стойкое желание вцепиться ему в волосы и выгнать взашей из дому. К сожалению, весовые категории были разные — мне оставалось только изображать примерную девицу и ждать, когда, наконец, вечно занятой алхимик уберется с глаз моих. А ведь такой день чудесный был! Так славно мы его провели с друзьями! Завтра надо будет зайти в кондитерскую госпожи Моди, взять чего-нибудь сладенького. Ещё стоило бы навестить Парму: одолжить пару успокоительных настоечек, чувствую, они мне понадобятся. Погрузившись в свои мысли, я не сразу осознала, что Граа молчит. Вернувшись в реальность, я увидела его пристальный горячий взгляд. Вид мага был необычен: кажется, меня ждали ещё какие-то потрясения. Я вздрогнула, когда он со стуком поставил чашку, разлив напиток, вскочил со своего места и, заложив руки за спину, принялся нервно шагать из угла в угол моей небольшой гостиной, в задумчивости кусая губы. От его метаний у меня начала кружиться голова, и я стала рассматривать мелкий рисунок на скатерти.
— Думаю, с патентом можно повременить. Да, это будет разумно, — будто самому себе сказал алхимик и остановился посреди комнаты. — Мы поженимся, и не будет нужды оформлять партнёрство: изобретение автоматически будет принадлежать фамилии Граа. Как моя жена, вы будете обеспечены, — рассуждал он, не обращая внимания на мои круглые глаза. — В конце концов, зачем вам патент? Это только лишняя головная боль! Моих средств хватит с лихвой на все ваши капризы, — маг оценивающе прищурился, разглядывая меня. — Как женщина, вы потолковее многих будете, — сделал он неожиданный комплимент. — Конечно, характер у вас не очень, да и образование, простите, не самое лучшее, — тут же нахмурился алхимик, — но вы — бытовой маг, а это для дамы — огромный плюс. Вы сможете обеспечить уют, помочь с уборкой в лаборатории, — будто убеждал сам себя Граа. — А что? Я слышал, мои коллеги, господин Шива и господин Реном, женились на своих ассистентках и не жаловались. Так что, думаю, вы сможете сделать мою жизнь комфортнее, а я смогу приспособиться к вашим некоторым странностям. Идеальный вариант, не правда ли? — и он выжидательно уставился на меня, абсолютно довольный собственным решением. Я же сидела, не понимая происходящего. О чем это он? Я сплю и вижу кошмар? Только так можно было объяснить тот бред, что только что прозвучал.
— Почему вы молчите? — требовательно спросил алхимик и, не дожидаясь ответа, сам себе
Мне стало противно: неужели он не понимает, как задевает меня перечислением моих же недостатков? Но даже не это разозлило больше, а то, что отказа этот породистый хам вовсе не предполагал, всерьёз считая, что осчастливил простушку из аграрного мира. Мне стало жаль своих сил и нервов, потраченных на этого человека. Я ведь всерьез полагала, что он хоть немного ценит мою помощь и усердие, поддерживает стремление к развитию, что, наконец, я ему нравлюсь как человек. А в результате все свелось к тому, что я просто удобный бытовой маг. Это и было в его глазах моим высшим достоинством! Стало горько от того, что я иногда забывалась и позволяла себе замечать мужчину в этом снобе. Как бы ни было нам сложно вместе, но были и веселые моменты, которые, как я наивно полагала, нас сближали. И я считала его пусть не другом, но приятелем, уважала за интеллект и умения. На смену печали пришла злость. Да как он смеет меня так унижать? И я ледяным тоном сказала, прерывая его разглагольствования о том, как будет ему со мной хорошо жить:
— Нет.
Граа в первый момент не понял:
— Что "нет"?
— Все нет. Я не собираюсь становиться вашей женой ни при каких обстоятельствах. Вы мне бесконечно неприятны, даже отвратительны, — дрожащим от сдерживаемого гнева голосом пояснила опешившему алхимику. — Думаю, осознание, как много у меня недостатков, поможет вам смириться с моим отказом.
— Потрудитесь объяснить, — высоко вздернув подбородок и моментально принимая высокомерный вид, процедил Граа, — чем вам не угодил учёный с мировым именем?
— Учёный угодил, а вот человек — не очень, — резко высказалась я, не собираясь выбирать выражения. — Как вы думаете, если вы меня раздражаете одним своим видом, захочу ли я связать свою жизнь с вами? Может, я похожа на мазохистку? Вот что вы чувствуете ко мне? — спросила я прямо, глядя в глаза мага.
— Вы бесите меня до зубовного скрежета, — внезапно признался Граа, отводя взгляд в сторону, — я не могу сосредоточиться на работе. В голове постоянно звучат ваши комментарии, нелепые измышления. Вы преследуете меня во сне и даже там спорите со мной, ругаетесь и сверкаете своими невозможными синими глазищами! — он отвернулся и подошёл к окну, делая вид, что разглядывает нечто интересное (можно подумать, в полной темноте на улице что-то видно! Смешно!). — Я — занятой и весьма одаренный человек. Мне нужно многое успеть сделать в жизни, а вы отвлекаете и мешаете мне сосредоточиться на главном. Последний эксперимент, между прочим, затянулся по вашей вине. Я делал ошибки, так как все время думал, где вы и с кем проводите время. — прозвучали нелепые обвинения и Граа резко развернулся, уверенно глядя на меня: — Поэтому я решил, что это состояние пройдет скорее, если мы поженимся: я привыкну к вам, вы станете обычным жизненным явлением, плюс вашим приданным станет вклад в мои исследования. По-моему, это справедливо.
— А по-моему это абсурд, — не сдержалась я, возмущенная до глубины души. — Вы что, думаете, что я бездушная кукла? Это не очередной эксперимент, господин Граа, это — жизнь! И я не согласна связываться с вами только чтобы облегчить ваше существование или проверить, как быстро вы ко мне охладеете! Я — живой человек, а ваше предложение недостойно.
Я видела, что задела мужчину за живое, но алхимик молчал не долго в ответ, его секундное замешательство сменилось злостью, и он жёстко произнес:
— Вы что же, всерьез считаете, что можете найти кого- то лучше меня? Да кто на вас позарится?
— Уже позарился. Странно, что вы с вашей привычкой все контролировать не навели обо мне справки, а то знали бы, что у меня давно есть жених, — постаралась я взять себя в руки, медленно и с достоинством приподнимаясь со своего места. Меня потряхивало от негодования, но тетушкина школа давала о себе знать: голос звучал ровно.
— Да? — с показным удивлением спросил Граа и принялся нарочито оглядываться, — и где же он?