Любовь и доктор Форрест
Шрифт:
– Где находилась миссиз Редвуд?
– В отеле "Палас" в Сен-Моритце. Я работаю там инструктором по лыжам. Мы сегодня совершили довольно приличный переход, но вот когда начали спускаться с Вайсхорна, она вдруг потеряла сознание. Вот поэтому я и привез ее сюда.
– Вы что, хотите сказать, что в своем теперешнем состоянии она еще каталась на лыжах?
– Каталась, конечно. Она никогда не говорила мне о том, что больна, понимаете. Все это были лишь мои догадки. Сегодня с утра я сказал ей, что собираюсь на Вайсхорн, и тогда она настояла на том, что пойдет туда вместе
– И у вас что, не было никакой возможности не брать ее с собой?
– Только оставшись дома самому - а мне просто необходимо вставать на лыжи. Этим я зарабатываю себе на жизнрь, и кроме того, на следующих Олимпийских Играх я буду участвовать в лыжных гонках в составе сборной Швейцарии.
– Чувствуя неприязно со стороны Лесли, он в упор взглянул на нее, его живые голубые глаза зло сверкнули.
– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, но вы не правы! Я никогда не ставил себе целью охмурять женщин. Никогда! Но они сами не дают мне прохода, а сам я не могу намеренно избегать их. Уча людей стоять на дыжах, я зарабатываю себе на хлеб.
– Вам не стоит оправдываться передо мной, - сказала Лесли.
– Но ведь вы сердитесь. Это все потому что я привез Дебору сюда?
– и перехватив на себе взгляд Лесли, он страстно продолжал: - А что еще, по-вашему, мне было делать? Я знаю, что она ушла от мужа, но он все еще с ней не развелся - и то что он врач, я тоже прекрасно знал! Мы были на полпути домой, возвращаясь с Вайсхорна, когда она вдруг упала у моих ног. Мне пришлось нести ее в Аросу на себе... на это ушло несколько часов. Я знал, что здесь находится клиника герр Редвуда, и поэтому...
– Он всплеснул руками.
– Я знаю, что вы думаете так же, как и многие другие в нашем отеле - но только вы все равно не правы.
– Пожалуйста, герр Каспер... Вам, право же не стоит оправдываться передо мной.
– Но мне уже надоели все эти сплетни. Если мое имя вдруг всплывет в связи с каким-нибудь скандалом, то меня исключат из олимпийской сборной. Поверьте мне, между мной и Деборой ничего не было. Мужчины всегда хотели ее, и в каждом случае она поступала так, как ей заблагорассудится. Она никак не могла поверить в то, что я не такой как они - что я не хочу овладеть ей - что я не люблю ее. Она просто одержимая, это я вам точно говорю; она очень любила кататься на лыжах и сходила по мне с ума, только потому что я чемпион.
В этом признании одновременно слышались гордость и разочарование, оттого, что ему пришлось оказаться в столь неприглядной ситуации, и Лесли невольно поймала себя на мысли о том, что она верит ему.
– Мне очень жаль, что так получилось, герр Каспер. Я постараюсь объяснить положение дел мистеру Редвуду.
– Я бы хотел лично встретиться с ним и рассказать все как есть.
– Не думаю, что он сумеет по достоинству оценить вашу откровенность.
– Она направилась к двери.
– Я скажу кому-нибудь из медсестер, чтобы вас проводили в вашу комнату. Можете переночевать здесь, но будет лучше, если вы уедете от нас завтра с утра, и как можно раньше.
По пути в комнату Филипа, Лесли нервничала, думая о предстоящем разговоре. Для нее это и прежде оказалось бы делом довольно неприятным,
Постучавшись, она вошла. Редвуд сидел за столом. Прервав чтение разложенных перед ним на столе бумаг, он привычным жестом отодвинул их от себя: это была привычная сцена, и прежде повторявшаяся всякий раз, когда она входила к нему в кабинет. И все же теперь все было несколько иначе: их отношения не были более сугубо формальными; уже сказаны слова, которым было суждено враз изменить этот порядок; ей казалось, что между ними больше нет былой отчужденности, но только ни взглядом, ни жестом Лесли не стала выказывать этого своего нового и непривычного осознания.
– У меня есть кое-какие сведения относительно твоей... относительно миссиз Редвуд.
– Хорошо. Присаживайся, Лесли.
На сердце у нее потеплело, и она опустилась в кресло.
– Я говорила с герр Каспером. Очевидно, он вместе с миссиз Редвуд отправились на прогулку из Сен-Моритца на Вайсхорн, но на обратном пути ей стало плохо и она потеряла сознание.
– Ясно. Он остался здесь на ночь?
– Да.
– Гони его отсюда в шею, пусть убирается ко всем чертям.
– Редвуд говорил очень тихо, и Лесли подскочила от неожиданности, когда он вдруг хлопнул ладонью по столу.
– Тебе наверняка известно, что я и так уже стал посмешищем для всей больницы. Так вот, теперь я собираюсь вышвырнуть отсюда эту парочку!
– Ты не можешь так поступить!
– Я знаю. Но по крайней мере таким образом я избавлю себя от необходимости играть роль радушного хозяина перед любовником собственной жены!
– Почему ты решил, что он ее любовник?
– Только не надо мне рассказывать сказки!
– Это вовсе не сказки, - запротестовала Лесли.
– Это правда! Каспер рассказал мне все, как есть, и я уверена, что он не лжет.
– Лесли очень подробно передала ему свой недавний разговор с лыжным инструктором, и после того как решительно все было рассказано, Филип Редвуд печально вздохнул.
– Вот так они и жили! Моя жена добивалась любви лыжного тренера, но была им отвергнута! Не слишком-то благовидная история.
– Мне очень жаль.
– А вот это напрасно. Тебе не о чем жалеть. В конце концов мне нет до нее никакого дела.
– Он нахмурился.
– По крайней мере, не было до сих пор. Но теперь, когда она здесь... и слишком больна, для того чтобы ее можно было выпроводить с легкой душой..., - он сидел, низко опустив голову.
– Ума не приложу, как мне теперь быть.
– Тогда остается только одно. Лечить ее. Я знаю, каково тебе сейчас, и ...
– Да что ты можешь знать?
– перебил он ее.
– Увидев ее здесь, я возненавидел ее всей душой!
– Это нормальная человеческая реакция.
– Но прежде у меня еще никогда не возникало такого чувства!
– Это вполне объяснимо. У тебя были на то все основания.
– Не пытайся оправдать меня, - тихо проговорил он.
– Дебора больная, и она нуждается во мне, как любой другой из моих пациентов. Как врач, я не вправе позволять эмоциям брать верх над собой.