Любовь и доктор Форрест

Линдсей Рэчел

– Отчего мы так часто вздыхаем?
– поинтересовался Редвуд.

– Красивая музыка всегда заставляет меня грустить, - уклончиво ответила Лесли.

– Тогда мне, наверное, не стоит позволять вам слушать ее слишком часто. Вы ведь так мило смеетесь.

– А когда это вы успели услышать, как я смеюсь?

– Я слышу это всякий раз, когда вы играете с племянником на снегу во дворе. Ваш голос звенит как колокольчик.

– Извините. В следующий раз я постараюсь вести себя потише.

– Но отчего каждое мое слово вы воспринимаете как критику в свой адрес?
– спросил Редвуд.
– Ведь я хотел сделать вам комплимент.
–

Лесли ничего не ответила на это, и тогда он слегка подтолкнул ее.
– Вам что, так уж трудно поверить в это?

– Совсем нет, - не согласилась она, - но просто все это так неожиданно. Вы главный врач клиники, и...

– Но ведь помимо этого я еще и мужчина, - возразил он.

– И к тому же весьма и весьма способный, - быстро добавила Лесли.

– Ради бога, давайте не будем вспоминать о работе! Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду.

Лесли невольно отпрянула назад, но он еще крепче прижал ее к себе.

– Вас это удивляет?
– насмешливо поинтересовался Редвуд.

– Врача ничем невозможно удивить.

– Даже если этот врач - женщина?

– Возможно, именно потому, что она женщина! Знаете, я честно говоря, думаю, что завтра вы станете жалеть о нашем с вами сегодняшнем разговоре.

– В данный момент меня не волнует, как и что будет завтра. Я хочу наслаждаться вот этими самыми минутами. Я не знаю, почему это со мной происходит: то ли это из-за музыки, то ли всему причиной вот эти розовые огни - а может быть, из-за вас?

Мелодия танца стала медленней, и тогда он привлек ее еще ближе к себе. Лесли была словно зачарована охватившими ее до опасного сладостными ощущениями, но тут прозвучали последние аккорды, тынец кончился, и к ней вернулось привычное благоразумие.

– Вы очень хорошо танцуете, мистер Редвуд.

Он печально смотрел на нее.

– И вы тоже, доктор Форрест.

Они снова вернулись за свой столик, и остаток вечера Редвуд танцевал то с Лесли, то с Пат. Но только больше между ними уже не возникало той атмосферы недавней доверительности. Редвуд как будто о чем-то задумался, ушел в себя, как тогда, еще раньше тем же вечером, и Лесли размышляла над тем, какое отношение может иметь ко всему этому то письмо, которое он читал, когда они с Пат вошли в бар. Она была почему-то уверена, что это никоим образом не связано с работой, хотя бы потому, что за последнее время в клинику не поступало новых пациентов, а среди тех, кто уже находился на лечении не было ни одного тяжело больного. И все же всякий раз, когда он прикуривал, у него дрожали руки, и время от времени он вдруг начинал нервно барабанить пальцами по столу.

В половине первого ночи Редвуд взглянул на часы.

– Мне бы очень не хотелось выступать иннициатором окончания сегодняшнего вечера, но нам действительно придется отправиться по домам. У меня утром операция.
– Он подал знак офицанту.
– Вы пока идите в гардероб, а я тем временем оплачу счет.

Подруги успели уже подняться по лестнице, когда внезапно Пат испуганно взвизгнула.

– Гляди, Лесли медведь в гостинице!

Они тут же развернулись, чтобы бежать обратно, но тут зверь ухватил Пат лапами за плечи. Пат пронзительно завизжала, а медведь, пританцовывая, привлек ее к себе, и из его открытой пасти виднелся язык.

– Давай сфоторграфируемся вместе, - сказало существо, - и потом ты сможешь показывать друзьям фоторгафию настоящего белого медведя из Швейцарии.

Лесли

истерически расхохоталась, а только что поднявшийся из бара Редвуд лишь улыбнулся, догадавшись о смысле произошедшего.

– Только не говорите мне, что вы в это и в самом деле приняли его за настоящего медведя.

– Вообще-то так оно и получилось, - призналась Лесли, - у меня просто душа в пятки ушла, когда он ухватил Пат.

– Но ведь вам, должно быть, наверняка известно, что в Швейцарии медведи не водятся?

– Когда вас парализует страх, то вам бывает уже не до раздумий!
– она улыбнулась.
– Первое, что мне пришло в голову, так что это гималайский Йетти!

Не переставая посмеиваться над этим курьезом, они вышли из отеля, и уселись на переднее сидение в машине Редвуда. Лесли, которой выпало сидеть в середине, оказалась плотно зажатой между Пат и Редвудом, и всякий раз когда он переключал скорость, она чувствовала его упругие мышцы у своего бедра. Лесли могла физически ощущать его, и поэтому, когда по пути они высадили Пат у ее дома, у самой нее появилась возможность отодвинуться от него и прислониться к дверце.

– Это был замечательный вечер, - тихо проговорила она.

– И мне тоже понравилось. Мне сегодня как никогда нужна была компания.

– Я догадывалась об этом. Неприятности в клинике?

– Нет, это сугубо личная проблема.

Лесли продолжала смотреть строго перед собой, хотя ей и показалось, что он, оторвав взгляд от дороги, мельком посмотрел на нее.

– Вы исключительно тактичны, доктор Форрест, - внезапно сказал он.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только не пытайтесь доказывать мне, что вы никогда не задавались мыслью, что же это такое произошло между мной и моей женой.
– Автомобиль въехал на территорию клиники, и Редвуд со привычно повел его по дороге, а затем резко остановился, отчего заскрипели тормоза. Не убирая рук с руля, он обернулся к Лесли.
– Какая чудесная ночь. Может быть не помешает немного прогуляться перед сном?

Чувствуя, что он хочет поговорить с ней, Лесли кивнула, и они дальше они пошли пешком, пробираясь вверх по узкой тропинке, что уводила на вершину холма за санаторием.

– Тяжелый путь наверх, - признал он, - но открывающийся оттуда вид стоит того.

Оказавшись на небольшом плато и взглянув вниз, на изумительный пейзаж внизу, Лесли не могла с ним не согласиться. Летучие облачка то и дело набегали на светящийся в небе диск луны, и по заснеженной долине ползли длинные тени. Особая игра света дополняла эту картину, лишая ее объемности, и Лесли начало казаться, что стоит ей лишь протянуть руку, и она, безусловно, сможет потрогать чистейший снег на горных вершинах Альп, теперь очень похожих на башни из слоновой кости.

Редвуд вдруг заговорил - очень тихо, как будто размышляя вслух.

– Во время той, нашей самой последней совместной прогулки с Деборой, мы с ней тоже поднимались сюда. Тогда я еще надеялся, что увидев всю эту красоту, она все же сможет понять, что в жизни есть более существенные вещи, чем то, что принято называть "веселым времяпровождением".
– В его голосе слышались горечь и досада.
– Я забыл о древней мудрости, что "нет более слепого, чем тот, кто не желает видеть". Потому что, это был как раз мой случай. Потому что я никак не мог, и не хотел поверить в то, что той женщины, которую я любил, в реальности никогда не существовало.