Любовь и доктор Форрест
Шрифт:
– А я никак не считаю, и честно говоря, мне вообще все равно. С Деборой мне жизни больше нет. Я люблю тебя. Целое утро сегодня я ломал голову над тем, рассказать ли сэру Лайонелю о нас с тобой или нет. Единственное, что удержало меня от того, чтобы поведать ему всю правду стало то, что пока еще Дебора находится здесь, и мне приходится лечить ее.
– Встав из своего кресла, он подошел и встал рядом с Лесли.
– Не надо так расстраиваться, дорогая. Это еще не конец света. Меня вполне устраивает работа в этой клинике, и до тех пор, покуда ты не возражаешь против того, чтобы оставаться
– Ты не можешь отказаться от предложения сэра Лайонеля.
– Стоит ему только услышать о разводе, и его предложение тут же потеряет силу. Они старые друзья с Джоном Эхемом, и к тому же ему самому дано право принимать специалистов на должности по своему усмотрению разумеется, с одобрения Совета.
– Но он же должен понимать, что лучше тебя им все равно никого не найти.
– Ты все сильно преувеличиваешь, - улыбнулся Филип.
– На эту должность претендуют еще несколько человек, и все они такое же как я - если даже не лучше.
– Это не правда. Ты хирург высочайшей квалификации и огромного практического опыта. Сэр Лайонель не даст своим эмоциям возобладать над здравым смыслом.
– Я бы на твоем месте не был бы столь уверенным. Он сопроводил свое предложение высказанным вслух пожеланием, что он очень надеется на то, что мы с Деборой еще сможем пойти на мировую.
– Но ведь он знает о Гансе!
– Он все еще думает, что если я вернусь в Англию, то ей захочется разделить со мной славу и успех.
Лесли сжала руки.
– Значит предложение действительно только на тот случай, если брак будет сохранен?
– Да. И теперь тебе должно стать ясно, почему я отказался от него.
– Но тебе нельзя упускать такую возможность. Ты должен написать ему, сказать, что ты передумал. Такой шанс выпадает только раз в жизни, ты же столько лет работал ради этого.
– Может быть это и так. Но только я не собираюсь становиться объектом для шантажа!
– Ты не должен отказываться, - упрямо твердила Лесли.
– Даже если это будет означать, что мне придется отречься от тебя? Он увидел отчаяние в ее глазах, и тут же прилььнул своей щекой к ее щеке. Не требуй от меня невозможного. Мне нужна только ты одна, Лесли. Жизнь без тебя теряет смысл.
Лесли хотелось услышать именно это, и тогда она еще сильнее прижалась к нему, отвечая взаимностью на его поцелуи, забыв обо всем, думая только об охватившем ее желании.
Но это забвение оказалось очень скоротечным, потому что снова вернувшись в свою комнату, она твердо решила для себя: что бы там ни говорил Филип, но только в любом случае сама она не в праве позволить ему отказаться от возможности, открывавшей путь к достижению заветной цели, к которой он так долго стремился. Но только что она может сделать для этого? Даже если предположить, что она решится на то, чтобы оставить работу в клинике, он неминуемо последует за ней. Но должен же быть хоть какой-нибудь выход... Не в силах усидеть на месте, она снова принялась расхаживать по комнате, и только зазвонивший телефон вернул ей прежнее восприятие реальности.
Сняв трубку, Лесли была нимало удивлена, узнавая голос Ганса Каспера.
– Мне бы хотелось повидаться
– Нет-нет, - поспешно запротестовала Лесли.
– Лучше ждите меня в "Мурмелтиере". Я как раз собиралась сейчас на прогулку.
На улице оказалось гораздо холоднее, чем она ожидала, и выйдя из клиники, Лесли, то и дело поскальзываясь на покрытом настом снегу, заспешила по дорожке, сбегающей вниз по склону. Добравшись до кафе и войдя с улицы в теплое и ярко освещенное помещение, она увидела, что Каспер уже сидит за одним из маленьких столиков, дожидаясь ее.
Завидев Лесли на порогу, он тут же поднялся ей навстречу.
– Как хорошо, что вы все же согласились прийти, доктор Форрест.
– По вашему тону можно было подумать, что речь пойдет о чем-то чрезвычайно важном.
– Вы правы.
– С этими словами он сунул руку в карман, доставая из него свернутый в трубочку журнал, который, насколько Лесли это было известно, входил в число самых популярных в Швейцарии изданий. Тем временем Каспер принялся торопливо перелистывать страницы, и наконец открыл то место, где было помещена фотография, запечатлевшая его в компании с плотного телосложения блондинкой.
Лесли с большим трудом прочитала подпись под снимком, сделанную на немецком языке и снова перевела взгляд на него.
– Знаете, я не могу это перевести. Я не владею немецким в таком объеме.
Тогда он сам старательно зачитал точный перевод: "Ганс Каспер, чемпион Швейцарии по лыжам со своей невестой, Ингеборг Ляйф, чемпионкой Австрии по бегу на коньках. Фотография сделана в Цюрихе."
Взглянув на дату выпуска, Лесли увидела, что это был номер за прошлую неделю.
– Я думаю, мне остается лишь похвалить вас за то долготерпение с вашей стороны, с которым вы ждете, когда миссиз Редвуд окрепнет после операции.
– Я не знал, что нас кто-то фотографировал, - возразил он в свое оправдание.
– Наша помолвка держалась в строгой тайне.
– Значит, кто-то из посвященных не выдержал и проболтался.
– Наверное, это была Инге. Она хотела, чтобы мы объявили о ней еще полгода назад.
– А вы, стало быть, возражали? Отчего же? Это бы во многом избавило вас от кучи затруднений, которые вам приходится переживать сейчас!
– Я хотел подождать до конца туристического сезона. Среди моих подопечных много женщина и... вы же понимаете?
– Еще бы. Представительной наружности инструктор по лыжам - очень выигрышный вариант. В особенности, если он еще к тому же и не женат!
– Вы не должны осуждать меня.
– На его щеках вспыхнул яркий румянец.
– Мне очень были нужны деньги; а состоятельные женщины, приезжающие на отдых в Сен-Моритц никогда не скупятся на деньги, когда речь идет о развлечениях, но только до тех пор, пока им самим это не надоест.
– Или пока не настрадаются в волю?
– поинтересовалась Лесли.
– Или же вы не предполагали, что такое вообще когда-либо может случиться?