Любовь и другие иностранные слова

Маккэн Эрин

– Ни малейшего представления. Я просто переписала из его тетради. Слишком была занята: нюхала, как он пахнет.

– Кто пахнет? – спрашивает Эмми Ньюэлл, вклиниваясь в разговор и в пространство между мной и Джен.

– Джош Брандстеттер, – отвечает последняя.

– Как он пахнет?

– Как застывший жир от пиццы, – говорю я. Джен улыбается, а Эмми, сморщив нос, спрашивает:

– По-твоему, это приятный запах?

– Нет. Это была шутка, – поясняю я.

– Что-то я не догоняю, – говорит Эмми, и Джен вкратце объясняет ей, в чем дело.

– Прикольно, –

безо всякого энтузиазма отзывается Эмми.

Я беру пакет со спортивной формой. Эмми тоже занимается бегом, поэтому она ждет меня, чтобы вместе пойти в раздевалку.

– Ой, Джен, слушай, – говорю я, запирая шкафчик. – Чуть не забыла. Я не смогу встретиться с тобой в Истоне в пятницу.

Истон – это модный торговый центр, в котором (и рядом с которым) тусуется почти вся молодежь в городе до тридцати. Для меня вылазки туда – это лихорадочная беготня по разноцветному лабиринту с флуоресцентными лампами, гремящей музыкой и бесконечным потоком незнакомцев. Изредка этот бег прерывается минутами блаженного отдохновения, когда мы с друзьями подкрепляемся газировкой и кренделями из ресторанного дворика. Еще мне нравится обратный путь в машине Джен, когда все обсуждают нашу вылазку. Слушая их, я узнаю, хорошо мы повеселились или нет.

– Вы едете в Истон в пятницу, а меня не пригласили? – спрашивает Эмми, пытаясь отлепить прядь волос от губ, намазанных блеском.

– Загляни в свой мобильник, – отвечает Джен. – Я уже неделю назад тебя позвала. Мы все едем.

Все на языке Джен значит «все», «почти все» или «одна девушка из волейбольной команды».

– А ты почему не едешь? – обращается Эмми ко мне.

– Сестра приводит на ужин своего бойфренда. Я его еще не видела, поэтому обязательно надо пойти.

– Но ты ведь можешь просто поглядеть на него, а потом уйти? – предлагает Эмми. – Скажи родителям, что у тебя уже есть планы. Если хочешь, я даже заеду за тобой.

Похоже, что она разозлилась.

– Нет, я хочу остаться на ужин. Сестра говорит, что влюблена в этого парня, поэтому мне надо будет к нему приглядеться.

Джен встает на мою сторону:

– Ты же знаешь, как Джози относится к сестрам.

– Я знаю, как она относится к своей семье в целом. Офигеть как странно, – говорит Эмми тоном, от которого я вовсе не в восторге. У нее ограниченный запас интонаций, и все до одной какие-то неприятные, поэтому кое-что из того, что она говорит, лучше просто пропускать мимо ушей – или понимать по-своему.

За словами часто скрывается куда больше, чем можно подумать. А иногда, как в случае с Эмми, гораздо меньше.

Глава 4

В пятницу я прихожу домой поздно, почти в половине шестого. На кухне одурманивающе пахнет свеженарезанным базиликом – он аккуратной горкой возвышается на доске рядом с плитой. Мама (по пятницам она не работает) появляется из кладовки с большой бутылкой оливкового масла, и мы чмокаемся в щеку.

– Ты интересно провела день? – спрашивает мама. Она никогда не говорит «хорошо проводить время», потому

что если интересно, то и хорошо, а излишества не в ее стиле.

– Ага, – отвечаю я и вкратце пересказываю ей диалог на уроке французского: это была одна из тех импровизированных бесед, которую двое учеников разыгрывают перед всем классом. На этот раз речь шла о хлебе, сыре, мэре, виолончели и смерти. Я говорю: «C’est une longue histoire».

Это длинная история.

Я бегу наверх принять душ и переодеться к ужину и по пути шлю Стью смс. Надо же напомнить ему об эпохальном событии, которое случится сегодня.

Я – Стью, 17:31

Пджеффф приходит сегодня на ужин.

Стью – мне, 17:31

Пкто?

Он знает, кто такой Пджеффф, и позже он еще захочет узнать все поподробнее.

Я возвращаюсь на кухню в начале седьмого и попадаю в приветственные объятия Росса и Мэгги. Росс надушился моим любимым одеколоном.

– Ты пахнешь лучше, чем застывший жир от пиццы.

– У нас закончился жир, и мне пришлось ограничиться лосьоном после бритья.

Он наклоняет голову, и я еще раз принюхиваюсь к восхитительному аромату.

– Надеюсь, что когда-нибудь у нас будет дочка, похожая на тебя, – говорит Мэгги.

– С таким же даром нюха?

– С таким же даром неожиданных приветственных слов.

– А я бы и против нюха не возражал, – сообщает Росс своей жене.

– Так когда же вы заведете ребенка? – спрашиваю я. Они женаты уже пять лет, и оба наконец закончили ординатуру. Мэгги выучилась на педиатра, Росс – на детского эндокринолога. Они ведут практику вместе и вполне преуспевают. Купили дом в нескольких кварталах отсюда. Теперь отговорки у них закончились, и я с нетерпением жду, когда перестану быть младшей в клане Шериданов.

– Мы тебе сообщим, – говорит Росс.

– Только не думайте, что я буду сидеть с ребенком, пока он не научится убирать за собой. Я не имею дела ни с какими липкими и грязными субстанциями.

– Знаем, знаем, – отвечают Мэгги и Росс радостным дуэтом.

– Эй, – Росс вытаскивает из кармана телефон. – А это ты видела?

Мы стоим плечом к плечу, вчитываясь в план концертного турне Денниса ДеЯнга и The Music of Styx.

– До Колумбуса пока не добрался, но уже хоть что-то, – комментирует Росс.

Именно он познакомил меня с музыкой Денниса ДеЯнга, и я за это буду вечно ему благодарна.

Я люблю своих сестер и никогда не жалела, что у меня нет брата, но раз уж Мэгги навязала мне одного такого, то я очень рада, что она выбрала именно Росса. Он играет на гитаре и на фортепиано, а еще имеет дело с липкими и грязными субстанциями – как раз все то, чего я делать не могу. Все это подняло его репутацию в моих глазах, и я с легким сердцем позволила Мэгги выйти за него. Я засвидетельствовала свое разрешение в письменной форме – мне тогда было одиннадцать. Мэгги поместила его в рамку и повесила в домашнем офисе как постоянное напоминание о том, что я благословила их союз.