Любовь и Гниль: Парень встретил девушку

Хиггинсон Рейчел

— Что же там такое, что вы готовы встретиться с толпами зомби или с бывшим картелем, который поработит вас и заставит развлекать целые лагеря мужчин?

Мои руки начали дрожать от разочарованного чувства беспомощности, и я ненавидел это. Я напрягал и сжимал их, пытаясь взять свои эмоции под контроль. Но Ящик Пандоры был открыт, и я полностью пробудился с появлением Риган в моей жизни — оживший труп, ожившая душа, переосмысленное будущее.

— Это всё горы, — прошептала Риган, как будто это много для неё значило.

Я отогнал все эти сильные,

всепоглощающие эмоции, восстановил некоторую психическую стабильность и очень старался взглянуть на это с её точки зрения. Она была в бегах с тех пор, как умерли её родители, вероятно, даже не нашла времени оплакать их или своего умершего парня. Её жизнь превратилась из совершенно нормальной и, возможно, немного испорченной в потрясение и постоянную опасность. У неё больше не было дома, постоянного места для проживания или чего-то ещё, кроме рюкзака за спиной и подруги рядом с ней. И обе эти вещи могли быть отняты у неё в любой момент. Она не была склонна к самоубийству… она была бесцельной, потерянной, одинокой. Ей нужен был кто-то, кто дал бы ей что-то, ради чего она могла бы жить. Она чувствовала себя неуправляемой и нуждалась в способе вернуть себе часть стабильности, которую потеряла в тот момент, когда в мир вошли Пожиратели.

— Здесь тоже есть горы, — напомнил я ей, проверяя её.

Я надеялся, что это убедит её отказаться от худшего места, куда она могла бы пойти.

— Там живёт двоюродная сестра моего отца, хм, ну или жила. Насколько мне известно, она всё ещё жива. Во всяком случае, она была миссионеркой. У неё был сиротский приют в Андах. Когда дела пошли совсем плохо, она умоляла моего отца перевезти нас туда. Она сказала, что там безопаснее, чем в Айове. Она была под защитой гор, там было очень мало людей, и она знала о древнем городе Майя с хорошими стенами. Она сказала, что мы сможем защитить себя, восстановить общество, — объяснила Риган тем же уверенным голосом.

— Да, и когда ты в последний раз с ней разговаривала? — настаивал я, чувствуя, как снова поднимается гнев.

Почему она не могла понять, что этот план был просто полным дерьмом?

Она даже не запнулась.

— Прямо перед смертью моих родителей. Телефоны всё ещё работали, и мои родители подумывали об этом. Они считали, что посмотрят, как пройдёт собрание, какие новости будут в округе, а потом мы либо останемся, либо купим билет на самолёт.

Прошедшее время, казалось, совсем не беспокоило её. Эта девушка была загадкой — удивительная дихотомия осторожного, мудрого цинизма, наивной надежды и сладкой веры. И в этом было что-то, что-то притягательное и непреодолимое.

Пока я пытался придумать, что бы сказать полезного, моя младшая сестра уловила в этой истории другой смысл, чем все мы.

— Твои родители рано умерли, — прошептала она.

Она посмотрела на Риган с нарастающим состраданием, которое поразило меня в грудь. Даже Пейдж могла видеть, насколько ранены и сломлены были Риган и Хейли. Вероятно, я мог бы дать им и их сумасшедшему плану передышку.

Возможно.

При условии, что они согласятся отказаться от этого до завтрашнего утра.

— Вы в жизни не проберётесь через Мексику, — предупредил я её.

И я

был прав насчёт её неукротимой воли, потому что следующее, что она сказала, было:

— Но мы же так далеко зашли.

Я больше не мог потакать этой фантазии.

— По чистой случайности и нашей щедрости.

Она фыркнула и бросила на меня снисходительный взгляд.

— Вряд ли. Мы бы прекрасно справились. На случай, если ты не заметил, Хейли уже неслась ко мне.

— Да, прекрасно, — уступил я. — Но теперь её пистолет пуст. А сколько патронов у тебя осталось, Риган? Ты даже не вытащила своё оружие, когда влетела в дверь. Готов поспорить, что у тебя осталось меньше горсти пуль. Держу пари, что у вас всё на исходе.

— Это не совсем так. У меня полно косметики.

Боже, она была такой всезнайкой. И это меня как бы заводило.

— Именно это я и хотел сказать.

Я был прав. Ей нужно было признать, что я был прав.

— Хорошо, великий создатель планов, какова твоя долгосрочная цель? Вы не можете оставаться здесь вечно. В конце концов, у вас закончатся припасы, вода и еда. А потом что?

Она дрожала от гнева и напряжения. Её щёки покраснели от разочарования, а идеальные губы очаровательно надулись.

Я хотел, чтобы она злилась, чтобы она оставалась такой. А потом целовать её до тех пор, пока она не направила бы всю свою страсть и энергию на меня.

Мне действительно нужно было наладить свою жизнь. Что со мной происходит? Должно быть, сказались два года целибата. Должно быть так.

И этот острый язычок.

— Мы направляемся на север, — ответил Вон, когда я не смог. — В Новую Шотландию или куда-нибудь ещё, в изолированную канадскую провинцию.

Нельсон объяснил дальше, только это звучало так, как будто он пытался убедить их в этом.

— На севере нет работорговцев, и не так много людей превратилось в зомби, чтобы столкнуться с ними. Мы пойдём через Дакоту, не торопясь, чтобы оставаться сильными и сытыми.

— Мчаться куда-то, когда ты голоден и безоружен — это глупо.

Ладно, возможно, это было низко даже для меня, но я ничего не мог с собой поделать.

— Идти со скоростью улитки, чтобы вся эта славная земля, за которой вы охотитесь, была занята и заселена, так же глупо, — возразила она.

— Это не Калифорнийская золотая лихорадка, Риган. Ты играешь со своей жизнью. Вы явно голодны и недоедаете. Что бы с вами случилось, если бы мы не обнаружили вас копающимися в женской одежде? Где бы вы сегодня ночевали? — поинтересовался я.

И мне было искренне любопытно. Они прожили так долго, и я мог восхищаться ими за это. Но они играли с огнём. Они рисковали своей жизнью каждое мгновение, которое выбирали для этого бродячего существования. Раньше для них это было нормально. Но теперь у них был я. У них были мы.

— Какое тебе дело, Хендрикс? — прошипела она мне, явно расстроенная моими вопросами и интересом к их благополучию.

Меня это тоже немного нервировало, ладно, больше, чем немного.

— Мы не ваша забота. И вообще-то через шесть часов мы будем уже далеко в пути, направляясь к другой стороне экватора. Оставь всё как есть.