Любовь и Гниль: Парень встретил девушку
Шрифт:
Им повезло, что мы их нашли.
Очевидно, они были плохо подготовлены ко всему этому Апокалипсису.
Как они могли быть такими безответственными? На самом деле, это меня немного разозлило. И злость, естественно, превратила меня в осла.
— Серьёзно? — я бросил ей вызов. — Эта подводка для глаз поможет тебе остановить кровотечение?
— Нет, но ты мог бы, — быстро ответила она.
Я начал что-то говорить, хотя и не был точно уверен, что именно, когда Вон прервал меня.
— Она права. Помоги ей привести себя в порядок до того, как Пожиратели почувствуют запах её
Я подумал, что это, возможно, уже произошло, и собирался сказать Вону, когда её самодовольный взгляд полностью отвлёк меня. Я не мог отвести глаза, хотя и не очень старался. И с чего бы мне это делать? Она была всем в моей жизни, чего мне не хватало, и я даже не осознавал этого до этого самого момента.
Огромная, зияющая дыра сочилась пустотой и одиночеством в моей груди, съедая пространство в моей жизни с каждым бесполезным моментом, который проходил. А потом появилась она — Риган. Она была одновременно увеличительным стеклом, которое усиливало все бесцветные, жалкие чувства утраты и бесцельности, и лекарством, спасительным противоядием, которое могло исправить моё обыденное, изолированное существование.
Я шёл к ней, как жук на своём беспомощном пути к мине, метеор, притянутый её неизбежным гравитационным притяжением, огонь, вырвавшийся из-под контроля, устремлённый на этот путь либо разрушения, либо спасения. Она была светом. Она была жизнью. Она пленила меня, и каким-то образом я оказался втянутым в её магнетическое поле изысканности.
И она, казалось, даже не осознавала своего воздействия на меня.
Потому что по какой-то причине она была менее чем счастлива иметь дело со мной. На самом деле, её восхитительно дерзкое выражение лица превратилось в разочарованный хмурый взгляд, который меня раздражал.
Внезапно я почувствовал себя крайне неловко. Это был безумный разговор. До зомби я был одним из капитанов северо-западной команды по плаванию. У меня никогда, ни разу, не возникало проблем с привлечением внимания девушки. И я никогда не заставлял их сердиться на меня. Девочки, любили меня. Им нравилась задумчивость, спокойный, сдержанный темперамент. Они любили во мне всё.
Или так было раньше.
Я жестом пригласил Риган сесть на барный стул в углу нашего большого помещения. Я планировал сказать что-нибудь, чтобы ослабить напряжение между нами, но её внимание было приковано к подруге. Я тоже оглянулся и увидел, как она радостно помахала в нашу сторону. Риган, казалось, расслабилась после этого.
Я быстро вздохнул и пошёл на это. Схватив её за руку без предупреждения, я начал вытаскивать большие куски стекла так осторожно, как только мог. Она будет жить, но мои действия, казалось, были болезненными.
Она резко втянула воздух и сморгнула слёзы. У меня всё сжалось в груди, и я замедлил свои усилия, стараясь быть с ней как можно нежнее.
— Ну и странная защитная система у вас там внизу, — поморщилась она в перерывах между извлечением стекла.
Я удалил худшие куски, поэтому я взял спирт и втёр его в её слегка кровоточащие раны. Она издала пронзительный писк и закрыла глаза. Я слегка надавил на её ладонь, надеясь ослабить жжение. Когда она расслабилась под моим вниманием, я тоже расслабился.
И
— Большинство людей, проходящих через эту дверь, получают приглашение.
Я снова вёл себя как придурок, но, похоже, я не мог вспомнить, как быть очаровательным. У меня не было практики разговаривать с другими девушками, кроме Пейдж.
— Их тоже преследуют Пожиратели? — спросила она таким высокомерным тоном, что мне захотелось съёжиться.
— Подержи это.
Я прижал её кончики пальцев к полотенцу, которым пользовался, и проигнорировал её сарказм. Я схватил другой барный стул, чтобы сесть на её уровне и легко дотянуться до всех её ран. Я оглядел её, задаваясь вопросом, с какого места было бы наиболее разумно начать.
Я решил продолжить с другой её ладонью, потому что для того, чтобы заняться коленями, ей придётся снять штаны. Этот факт поразил меня, как удар в лицо. Я прочистил горло и потребовал, чтобы мой разум сосредоточился.
Но, чёрт возьми.
Ноги.
Я уже очень давно не видел красивой пары ног.
И потом я не просто собирался добраться до них, я должен был увидеть эти ноги.
Какой-то глубокий, внутренний, мужской инстинкт обещал, что эти ноги будут стоить всех этих хлопот, что именно такие ноги меняют жизни и судьбы.
Я вдруг снова почувствовал себя тринадцатилетним и немного обеспокоился тем, что к этому моменту у Кинга была выносливость лучше, чем у меня.
Дерьмо.
— Выглядит плохо, — сказал я, чтобы отвлечь свои своенравные мысли.
— Знаю, — простонала она.
Я хотел ободряюще улыбнуться ей, но вместо этого сказал:
— Брюс Ли.
— Что?
Она понятия не имела, о чём я говорю.
— Ты выглядела как Брюс Ли, когда твоя нога пролетела через порог.
Она засмеялась, как будто была удивлена, что смеётся. А потом обвинила меня:
— Мог бы предупредить меня, что собираешься открыть дверь.
— Я не знал, друг ты мне или враг, — сказал я ей.
Я знал, что это правда, но это также не казалось правдой. Возможно, я действовал осторожно, но я на подкорке знал, что она не была моим врагом. Я оторвал взгляд от её ладони и встретился с её тёмным пристальным взглядом. Она выдержала мой взгляд с холодной уверенностью, которой я восхищался.
Она покраснела, пока мы смотрели друг на друга, её кремовая кожа горела сладким румянцем.
— Вполне справедливо, — выдохнула она.
Я не знал, что ещё сказать после этого, поэтому вернулся к работе над её ранами. Впервые на моей памяти она выбила меня из колеи. И я не знал, было ли это потому, что у меня не было практики, или дело было в ней.
Поскольку я никогда раньше не беспокоился об этом, я должен был предположить, что дело в ней. Что-то в том, как она держалась, излучало мужество и стойкость, то, как она наблюдала за мной с интуицией, которая нервировала, то, как она продолжала поглядывать на свою подругу, просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Она была не из того мира, в котором я жил. Она была неземной… бестелесной… она была смыслом в жизни, которой не было.