Любовь и картошка
Шрифт:
— Есть, конечно.
— И они тоже знают, что пройдут такой путь? Что в конце концов превратятся в ген?
— Конечно, знают. Но у нас это никого не пугает, потому что на нашей планете всем известно, в чем состоит цель жизни.
Сережа даже присвистнул:
— Вот так штука...
— А у вас только человек знает, что он неизбежно умрет? Животные этого не знают? — спросил Ин.
— Нет,— ответил Сережа.— Только человек. Животные об этом даже не догадываются. Правда, есть одно странное животное...— нерешительно
— Какое? — быстро спросил Ин.
— Я сам, правда, не видел... Нам Клавдия Захаровна рассказывала. Но ей можно верить. Это человек надежный. Так вот, она говорила, что бурундуки, ну, грызуны такие... они водятся в тайге... маленькие такие животные... они живут в норах. Летом собирают всякие семена, грибы, насекомых, а зиму пережидают в норе. Но если запасы у бурундука пропадут, если их сожрет какое-нибудь другое животное... или если даже бурундуку просто не удастся сделать запасов... ну, неурожай и не соберет он необходимого количества семян кедра, сосны, ели, тогда бурундук находит куст или деревце, у которого ветки расходятся рогаткой, и засовывает в рогатку голову. А проще говоря — вешается. Кончает жизнь самоубийством. Может, он понимает, что лучше сразу со всем покончить, чем еще долго страдать и мучиться от голода?
— Едва ли,— возразил инопланетянин.— Скорее всего, бурундук ничего этого не сознает. Им движет инстинкт.
— Может быть,— неохотно согласился Сережа.— Только странный это какой-то инстинкт... И еще у нас черви. Они вылазят во время дождя из-под земли наружу. И гибнут. По сути, тоже кончают самоубийством. Ты не знаешь, почему они это делают?
— Не знаю,— с сомнением в голосе ответил Ин.— На нашей планете нет дождевых червей.
— Так в чем же цель жизни? — напомнил Сережа.
— Цель? — на минутку задумался Ин.— Так ведь это очень просто. Сейчас я тебе скажу...
И тут вдруг его что-то перебило. Связь прервалась так, словно на кольце из неизвестного серебристого металла замкнулась радиотрансляционная линия. В голове у Сережи зазвучал марш из «Веселых ребят».
Глава девятая
НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ
Сидя на корточках у костра, Матвей Петрович поковырял пальцем землю, оглянулся, подобрал свой топорик, разрыл лезвием почву, вытащил черную железку, постучал ею по обуху и позвал:
— Смотри, Наташа, осколок. Может, подойдет в музей этот ваш?
Наташа взяла осколок.
— Тяжелый. От чего он?
— Покажи, Наташа,— попросил генерал Кузнецов. Он осмотрел черный, с рваными краями осколок и определил: — Это не от бомбы. От снаряда.
— От нашего? — спросила Наташа.
— Осколки тут все немецкие,— ответил Матвей Петрович.— У нас орудиев не было.
Генерал Кузнецов оглядел поляну так, словно прикидывал про себя, откуда прилетел снаряд.
—
— Председатель,— сказал Матвей Петрович.— Он тут с коллективизации главный.
— Хорошее место для базы,— одобрил генерал Кузнецов.— Болота, река. Но это для летнего времени. А как зимой? Когда болота замерзали?
— Зимой что тут делать? — зябко поежился Матвей Петрович. — Зимой подальше в лес забирались. Не приведи господь.
Григорий Иванович подошел к костру, попросил у генерала осколок и потряс его на ладони, словно взвешивая. Лицо его приняло строгое и напряженное выражение.
— Ты, Гриша, маленький был, не помнишь,— сказал Матвей Петрович.
— Почему маленький?.. Пятый год. Анна Васильевна повторила печально:
— Пятый год.— И спросила у Матвея Петровича негромко, со скрытой болью: — Это тогда Виктор ноги отморозил?
— Тогда,— со вздохом ответил Матвей Петрович.— Еле отходили.
Зябко поежился и генерал Кузнецов.
— А в степи зимой,— вспомнил он,— под Котельниковом...
Матвей Петрович взял у Григория Ивановича осколок, для чего-то поцарапал его твердым горбатым ногтем указательного пальца и сказал удивленно:
— Вот интересно мне: Наташа с Витей покойным осколки собирали, патроны трухлявые. Много чего понаходили. Даже наконечники от стрел. Кремневые. Потом музей в школе из этого сделали. Теперь археологи в земле нашей роются. Топоры каменные выкопали. С ними, может, еще на мамонтов охотились. Это ж сколько лет здесь люди живут?.. А ведь болота, лес, глушь. Могли же они выбрать места получше. Где-нибудь у моря теплого, где всякие апельсины растут. Или бананы какие-нибудь. А цеплялись за эту землю. Говорится: рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Видать, неправда это. Человек ищет, где безопаснее.
— Если бы люди искали, где безопаснее,— вмешалась Алла Кондратьевна,— мы бы до сих пор на деревьях сидели. Здесь была их родина. Потому они тут и жили.
— Ну да,— не согласилась Наташа и спросила у своего отца: — Знаешь, почему наше село Бульбами называется? Археолог наш, профессор Платон Иннокентьевич, в каких-то старых грамотах нашел... Сюда крестьяне бежали. С Псковщины. После бунтов картофельных. После петровского указа картошку сажать. И прозвали их тут «бульбами».
На Аллу Кондратьевну авторитет профессора не подействовал.
— Если так рассуждать, так можно додуматься до того, что и Тарас Бульба от картошки бежал.
— Это неправильно,— не согласился с Наташей и Сережа.— Здесь и в допетровские времена жили люди. Неизвестно только, как тогда село называлось. Но ведь Васькин предок был родом отсюда.
Все присутствующие, кроме генерала Кузнецова, видели фотокопию исторического документа, которая висела на стене в доме председателя колхоза. Наташа и Сережа пересказали генералу историю этой фотокопии и ее содержание.