Любовь и ненависть
Шрифт:
весело.
– Андрей Платонович, вы начали заниматься этими
двумя студентами?
– Так точно.
– Звонил пострадавший, ну этот, как его, из рыбного. Он
просит вернуть ему заявление и прекратить дело. Так вы этих
ребят отпускайте и займитесь другим, более интересным. Есть
тут у нас в доме шестнадцать дробь сорок пять некая
гражданка Рюрикова, Альбина Леопольдовна. Так вот эта
Альбина специализируется на вымогательстве. Заводит
на квартиру мужчин, инсценирует изнасилование и потом
требует от липового насильника определенную мзду за то, что
она не станет возбуждать против него уголовного дела.
Свидетель у нее там всегда под рукой - соседка. Надо
полагать, работают в паре. Словом, там это дело организовано
профессионально.
– Николай Гаврилович, но ведь у меня еще есть одно
сложное дело, - взмолился я. У меня, откровенно говоря, не
было особого желания заниматься грязной авантюристкой.
– Карманники у вас еще?
– уточнил начальник.
– Да, притом намечается что-то очень серьезное, -
ответил я. - Пусть этой Альбиной Алешин займется, он
большой мастер по таким делам. Тем более, я завтра дежурю.
Подполковник Панов Николай Гаврилович у нас
покладистый, спокойный, в армии служил в саперных частях.
С мнением подчиненных считается и не настаивает на своем,
если не видит в этом особой целесообразности. Он минуту
помолчал, точно что-то взвешивая, а я, воспользовавшись
паузой, заговорил о завмаге, который неспроста просит
вернуть ему заявление. Я доложил, в чем тут дело, и высказал
свои соображения: завмага нужно привлекать к
ответственности.
– Надо сообщить по административной и партийной
линиям, - задумчиво произнес подполковник, глядя куда-то в
пространство.
– Такого гнать из партии и с работы. Посоветуйте
потерпевшим обратиться в торг и в райком.
Его предложение меня несколько удивило: потерпевшие -
это, значит, продавщицы - должны писать заявления в райком
и торготдел. Едва ли они на это пойдут, даже из соображений
этического порядка. Когда я сказал об этом подполковнику, он
спросил, пристально глядя на меня:
– А вы находите здесь состав уголовного преступления?
– Несомненно, Николай Гаврилович. Статья сто
восемнадцатая.
Большая тяжелая рука Панова потянулась к Уголовному
кодексу, лежащему тут же на краю стола. Он начал листать
изрядно потрепанные страницы, приговаривая:
– Сто восемнадцатая, говоришь? Посмотрим, что ему тут
полагается... Ага, вот: "Понуждение женщин к вступлению в
половую
форме лицом, в отношении которого женщина является
материально или по службе зависимой, наказывается
лишением свободы на срок до трех лет". Ну что ж, пожалуй,
достаточно трешки.
– Энергично вскинул голову и сказал, как
свое решение: - Хорошо, Андрей Платонович, я с вами
согласен: будем готовить материалы на завмага. Заявление вы
ему верните, а что же касается этих горячих женихов, то пускай
он на них в суд подает, как пострадавший. Это его личное
дело.Я был доволен.
Второе дело - карманники - оказалось более сложным.
Вообще воры-карманники для нас, милиции, - проблема номер
один. С ними трудно бороться, трудно поймать, а поймав,
пожалуй, еще трудней наказать, то есть довести до суда.
Иногда мне кажется, что это категория неисправимых
преступников. Быть может, это и не так, но я не одинок в
подобном мнении, так считают многие мои коллеги. Из
карманников получаются злостные уголовники. Именно со
знакомства с карманниками началась моя служба в милиции.
Помню, тогда задержали двоих: одному было лет двадцать с
небольшим, другому лет двенадцать. Их допрашивал старший
оперуполномоченный, а я, новичок, сидел и слушал. Они
залезли к бабке в сумку и вытащили кошелек, в котором
оказалось что-то около двенадцати рублей. Дело было в
магазине. Кошелек похитил старший и тут же мгновенно
передал его младшему. Все это произошло на глазах одного
гражданина, который оказался дружинником. Их задержали и
доставили в милицию. Младший, очевидно новичок в этом
деле, - звали его Витей, - изрядно струхнул, расплакался и
рассказал: мол, этот парень - второй из задержанных -
передал ему кошелек. Зачем - он не знает и парня этого видит
в первый раз. Старший - тщедушный, жидкий парень (при нем
было и удостоверение личности, в котором говорилось, что он,
Игорь Иванов, работает на киностудии осветителем) - все
отрицал. И парнишку этого не знает, и никакого кошелька он не
брал, и вообще он оскорблен возведенной на него клеветой.
Свидетель дружинник, преподаватель института, возмущенный
наглостью вора, категорически утверждал, что он
собственными глазами видел, как Игорь Иванов вытащил у
старухи кошелек и передал его рядом стоящему парнишке.
Витя плакал, просил его отпустить и все уверял, что он