Любовь и нежность
Шрифт:
Вернувшись, Слоун расстелил свое одеяло и улегся неподалеку от девушки.
— Ночью будет дождь, — сказал он. — Уступ защитит нас, если ветер подует с юго-запада.
Слоун вытянулся на спине, подложив руки под голову. Его лицо и плечи оказались под нависшей скалой, а ноги — снаружи.
Чериш вспоминала прошедший день. Она до сих пор чувствовала вкус его поцелуя на своих губах. Почему он сделал это? Неужели это был случайный порыв? Раньше она никогда не знала прикосновения губ мужчины.
Все произошло гак быстро, она едва почувствовала. Нет,
Теперь она всем телом чувствовала, что лежит на голой земле, неровной и твердой. Чериш пыталась повернуться и лечь между буграми и наконец притихла, чувствуя усталость и непривычную боль. Это путешествие стало тяжелым испытанием для нее.
Закрыв глаза, Чериш услышала шум и потрескивание в лесной чаще. Широко раскрыв глаза, она вгляделась в темноту. Удивительно, но еще совсем недавно ей казалось, что лес — это тихое и спокойное место. Девушке вдруг почудился звук шагов, и она вспомнила своих преследователей Моута и Сэтча. Чериш будто почувствовала омерзительный запах, исходивший от этой парочки, — запах пота, дыма, горелого мяса, она увидела отвратительный оскал хищных зубов.
Чериш в отчаянии подняла голову и посмотрела на Брауна. Тот почуял движение и открыл глаза, внимательно посмотрел на нее и снова уткнул морду в лапы.
Заухала сова. Чериш снова испуганно вскинулась. Браун облизывал ей руку. Она взглянула в сторону Слоуна. Но он уже, по-видимому, спал, слышалось лишь его ровное дыхание.
Чериш казалось, что все эти призраки недавнего прошлого, ноюшее тело и таинственный шум леса не дадут ей спать сегодня ночью. Но вскоре она задремала.
ГЛАВА 9
Чериш застонала и вытянула руки. Ей хотелось открыть глаза, но веки будто налились свинцовой тяжестью. Она помотала головой, пытаясь вздохнуть полной грудью. Кто-то схватил ее за плечи и с силой встряхнул. Она силилась встать, но не смогла — все тело нестерпимо болело.
Откуда-то издалека доносился голос Слоуна: «Вставай, Чериш!»
Она и сама пыталась побороть этот мучительный сон и резко поднялась. Шея болела, во рту пересохло, из кос выбились прядки и прилипли к щекам. Со сна ее чувства притупились, и она с трудом рассмотрела в темноте Слоуна, стоящего перед ней на коленях.
— Ну как, проснулась? — спросил он.
— Да я не сплю.
— Надвигается буря, и мы должны подготовиться.
Вспышка молнии озарила поляну. Чериш тотчас вскочила:
— И что же мы будем делать?
— Порох и припасы должны оставаться сухими. — И он начал засовывать в мешок все вещи, отложив лишь два одеяла. — Оставайся здесь.
— Но… Слоун…
— Без всяких «но». Оставайся здесь! — Это был уже приказ.
А в небе сверкал уже целый сноп молний.
Порыв ветра, гнувшего верхушки деревьев, сбил Чериш с ног. Охваченная паникой, она бросилась к тюку, схватила шаль и мокасины.
Вернувшийся вскоре Слоун с трудом тащил на себе огромное бревно, которое прислонил
— Если надо, то спрячь под юбкой — главное, чтобы сухой осталась, — сказал он, уходя.
В вершинах деревьев снова завыл ветер, задрал юбку девушки и охватил холодом голые ноги. Обхватив юбку, Чериш стала искать взглядом Слоуна. Снова сверкнула молния, и раздался гром.
Тут она увидела Слоуна: сгибаясь под порывами ветра, он тащил другое бревно, направляясь прямо к ней. Он что-то прокричал, но слов было не разобрать. Слоун положил бревна рядом, схватил мешки и примостил их сверху.
— Садись на них! — крикнул он и скрылся.
Ее сердце сжалось от страха, и она стала звать его, но слова затерялись в реве ветра.
Девушка задыхалась от рыданий. Спутанные ветром волосы развевались вокруг лица. Тяжелые капли начавшегося дождя насквозь пропитывали их, мокрое платье облепило дрожащее тело. Раскаты грома смешивались с треском ломающихся веток.
Она уже не видела и не слышала, как появился Слоун, волоча еще одно бревно, которое бросил возле остальных. Теперь получилось что-то вроде настила, на котором они вместе уложили мешки. Слоун опять что-то кричал, но она не расслышала. Подняв девушку, он посадил ее рядом с вещами.
Ее волосами снова завладел ветер. Ослепительные вспышки молний сопровождались раскатами грома, пошел ледяной дождь. Слоун присел рядом и стал укутывать мешки одеялами, заботясь о них больше, чем о себе.
— Вот теперь мы в безопасности, — сказал он, натягивая над их головами одеяло. Крепко обхватив девушку руками, он положил ее голову к себе на плечо. Ливень и яростный ветер стали срывать с них жалкие покровы. Скоро спина и склоненная голова Слоуна оказались незащищенными. Навес из одеял перестал быть защитой от молотившего по нему дождя.
До Чериш доносились треск молний и скрип деревьев.
— Не дрожи так, мы уже в безопасности. Она была взволнована звуком его голоса, который раздавался так близко. Девушка с благодарностью прильнула к нему и уткнулась лицом в шею. Он держал ее так крепко и бережно, что можно было услышать стук его сердца. Как приятно чувствовать кольцо его рук, тепло его тела. Только к матери она прижималась так тесно, но это давно стало воспоминанием детства.
От него пахло дымком костра, кончики его усов щекотали ей подбородок — и ей это тоже нравилось. Если бы они поженились, то были бы так близко каждую ночь; при этой мысли она покраснела.
Тем временем гроза бушевала: молния ударила в дерево и подожгла его, но обрушившиеся потоки дождя погасили искры. Ветер ломал сучья, крутил и гнул деревья, вырывал с корнем. Бревна теперь лежали в луже, и Чериш поняла, почему нельзя было оставлять мешки на земле.
Казалось, прошли часы, а дождь шел, не переставая. Буря уже прокатилась; гром и молния появлялись все реже, а дождь лил по-прежнему.
Когда ветер поутих, Слоун приподнял краешек одеяла: прояснявшееся небо было серым, а дневной свет — совсем тусклым.