Любовь и прочие "радости"
Шрифт:
Палату Гдальского долго искать не пришлось. Его недовольный рёв они услышала еще на подступах.
— Как, что делать?! Немедленно меня выписываете! Какой, к черту, больничный?! Я разве говорил, что он мне нужен?!
— Тиш, а ты чего буянишь? — спросила Ольга, как ни в чем не бывало вплывая в большую, забитую донельзя палату. Разношерстная компания «травмированных» с интересом наблюдали за происходящим.
— Оля? А ты что здесь делаешь? — по-настоящему удивился Тихон. — Ты почему не в больнице?!
— Что ж ты орешь, Гдальский?
— Я спросил…
— Мы потом все обсудим, да? — Вскинула бровь Ольга и с намеком обвела взглядом присутствующих. Тихон сдулся. Выругался под нос. Но с допросом все же покончил.
— Так нам оформлять документы? — нахмурился пожилой травматолог.
— Да! Никакого больничного! Придумают же…
Врач кивнул. Бросил на Ольгу вопросительный взгляд, видимо, узрев в ней единственного здесь вменяемого человека. Но та, к его сожалению, лишь пожала плечами. Кто она такая, чтобы осуждать Гдальского, если не так давно совершила побег при аналогичных обстоятельствах?
— Для передвижения вам понадобятся костыли!
— Где их можно приобрести? — деловито поинтересовалась Ольга, разглядывая странную конструкцию на медвежьей лапе любимого. Наверное, ее представления о современной медицине совсем устарели. Потому что, вместо огромной гипсовой бандуры, на ноге Тихона красовался симпатичненький такой… эээ… корсет? Приятного темно-синего цвета.
— А вот прямо внизу, в аптеке.
Тихон похлопал себя по карманам в поисках кошелька или телефона, к которому была привязана карта, но не обнаружил ни того, ни другого.
— Я схожу, куплю, — вызвалась Ольга.
— Совсем сдурела?! Они тяжелые!
В палату заглянул Смирнов.
— Вот, пусть он купит. Я потом долг верну.
Кто она такая, чтобы спорить с самим Тихоном Гдальским? Правильно… К тому же спорить совершенно необязательно. Можно просто поступить по-своему.
На пару с Юркой Ольга спустилась в аптеку. За костыли расплатилась сама. Из общего, так сказать, семейного бюджета. А вот их «доставку» на третий этаж с чистой совестью перепоручила Смирнову. Тише не объяснишь, что те совсем не тяжелые, а заставлять его лишний раз психовать и нервничать, зачем?
Ходить на костылях Гдальский научился довольно быстро. Было удивительно наблюдать, как ловко, почти изящно у него получается это дело. На первый этаж спустились лифтом, по ступенькам крыльца — с божьей помощью.
— Давай, сначала садись в машину, а после я костыли заберу…
Тихон помедлил. С одинаковым интересом обвел взглядом стоянку и Ольгу. Недобро сощурил глаза:
— Теперь можешь сказать, как ты здесь очутилась?
— Так ведь Юра привез! Хорошо, по делам заехал, а то я уже места себе не находила. Ты почему не позвонил?!
На какую-то секунду Гдалький стушевался. Прикусил щеку.
— Волновать тебя не хотел… — прогудел он куда-то в сторону.
— Ты больной? — подозрительно уточнила Ольга,
— Как видишь, не слишком здоровый! — огрызнулся Тихон.
— Ну, точно, больной… — присвистнула Ольга.
— А давайте вы в машине поговорите? — рассмеялся Смирнов, распахивая перед другом переднюю дверь.
— У меня руки не сломаны! — бурчал Гдальский, с трудом втискивая себя на переднее сиденье.
Ну, все. Тушите свет. «Мужчина болящий» — картина маслом. Ольга закатила глаза и, не дожидаясь, пока Юра обойдет машину, чтобы по-джентельменски открыть ей дверь, сама о себе позаботилась.
— Куда изволите, Тихон Сергеич?
Тихон поморщился.
— В неврологию. Тут всего квартал проехать.
— Тиш, подожди… В какую неврологию?
— К отцу, — плотно сжал челюсти Гдальский, всем своим видом демонстрируя, что его слова не обсуждаются. Ладно… Она и не будет. Мальчик взрослый — пусть сам решает. Ольга откинулась на спинку кресла, вскинула взгляд и… встретилась в зеркале заднего вида с изучающим взглядом Тихона.
— Что?
— Ничего.
Ну, ничего — так ничего. Не пытать же его!
Уже у самой неврологии, когда Смирнов, высадив их, уехал, Тихон пробормотал:
— Ты же сказала Юрке, что нам в вашем банке ничего не светит?
— Нет. Не сказала.
— Почему?
— Потому что рыночная стоимость твоих складов практически полностью покрывает предполагаемую сумму займа. Кажется, мы уже останавливались на этом.
— Вот именно! Кажется, тогда я и сказал, что мне не нужны твои подачки!
— Ты сейчас мыслишь и ведешь себя, как узколобый недалекий шовинист. Почему каждый раз так, Тиша?! Ну, ты ведь умный мужик! Успешный здравомыслящий бизнесмен?! Если я могу помочь, если это оправдано… так какого черта ты мне не разрешаешь сделать это?!
— Да потому, что мне уже одна помогла!
Ольга отшатнулась. Слова Тихона, как камни, упали на пол, сложились в какую-то нелепую, разделяющую их баррикаду.
— Понятно, — облизала губы Ольга и растерянно растерла лицо, — понятно…
Они, должно быть, выглядели, как два идиота. Он — на костылях, она — падающая от усталости и какой-то вселенской тоски.
— Ничего тебе непонятно, — сбавил обороты Гдальский. И Ольга почему-то так разозлилась! Откуда только силы взялись на эти эмоции.
— А ты объяснить не пробовал? Или я только на то и гожусь, чтобы ты моим мозгом закусывал свою сраную жизнь?!
Тихон отвернулся. Заиграл желваками. Ну, вот, что… что здесь объяснять?! Ведь и дураку понятно, что она — совсем не такая, как его бывшая. Но если он этого до сих пор не понял, то, что ж теперь? Падать в ноги и что-то доказывать? Разбежалась! Она не для того столько лет искала мужика по душе. Это в молодости легко идти на компромиссы. Да что там… На компромиссы и сейчас можно идти. Когда они оправданы и разумны. В общем, не в этом случае.