Любовь и прочие "радости"

Резник Юлия

— Дома поговорим, — сказал он и, тяжело опираясь на костыли, двинулся вверх по ступенькам.

Сергей Осипович выглядел плохо. После перенесенного удара у него нарушилась чувствительность левой стороны тела. Он не был парализован, мог пошевелить рукой и ногой, но его пальцы были будто деревянными, а речь нарушена.

Тихон оказался совсем не готовым к тому, что увидел. Он подбадривал отца, шутил над своей неуклюжестью, пытал лечащего врача и как коршун следил за медсестрой, пришедшей поставить капельницу. И с виду все было хорошо. Ольга и сама бы купилась на эту показную невозмутимость.

Если бы не успела прочувствовать Гдальского так глубоко. Но ведь она успела проникнуться этим мужчиной. И от нее не укрылся бушующий на дне его глаз ураган.

— Тиша, давай домой. Он уснул, и тебе тоже не мешало бы отдохнуть.

Гдальский моргнул. Уставился на Ольгу так, как будто совершенно не ожидал ее здесь увидеть. Растерянно кивнул головой.

— Я вызову такси…

Всю дорогу домой Тихон провисел на телефоне. Было похоже, что он проводит какое-то важное совещание. Он говорил отрывисто, четко, по делу. Потом кого-то отчитывал, рычал хищно в трубку, назначал и переносил встречи… А она просто сидела рядом и держала его за руку. И знаете, этого более чем достаточно. Им двоим…

Дом встречал их собачьим лаем.

Тихон удивлённо уставился на подпрыгивающую Сару, кажется, даже не сразу ее узнав.

— Я ее у магазина нашла…

— Черт. Твою мать… Я совсем не подумал! Он ведь с ней гулял, когда все произошло!

— Не вини себя. Ты просто был очень расстроен.

На звук их голосов из детской высунулась лохматая голова Ника:

— Ух, ничего себе! Это где вас так угораздило?

— Бандитская пуля, — скривил губы в невесёлой улыбке Тихон.

— Садись. Я помогу тебе снять обувку, — устало улыбнулась Ольга.

— Еще чего не хватало!

Вытянув ногу, Тихон осторожно опустился на банкетку и, кряхтя, потянулся к туфле. Стоя Гдальский разуться не мог, а сидя — не позволяла гибкость.

— Давая я… — вызвалась помочь вышедшая из комнаты вслед за парнем Катя.

— Еще чего не хватало, — повторил за Гдальским, как попугай, Никуша и резво стащил с ноги будущего тестя башмак. Так резво, что тот даже не успел воспротивиться.

Ольга с Катей переглянулись и прыснули со смеху.

— Пройдемте, господа родители, в кухню. Мы тут ужин сообразили.

— Да неужели?

— Угу…

На ужин у них были макароны с сосиской. Ничего особенного, но им, целый день не жравшим, было и не до изысков.

— А вы?

— А мы уже ели.

— Как хоть тестирование прошло? — вдруг опомнилась Ольга.

— О, вспомнила, наконец? Я думал, ты нам еще с обеда начнешь наяривать…

— Закрутилась, — промямлила Ольга, удивляясь сама себе. Так странно… Она действительно забыла о том, что еще совсем недавно казалось ей событием великой важности. Подумать только, каких-то пару месяцев назад вся ее жизнь вращалась вокруг детей, их проблем, их экзаменов, выпускных… — Ну, так, как, Ник?

— Да нормально. Петька затупил маленько с одной задачей, я ему помог.

— Ох, уж мне эта круговая порука…

— Ты сама нас учила во всем помогать друг другу.

— С этим не поспоришь.

— Мам…

— Ммм?

— А ты что это… Ну, правда беременная?

Ольга проглотила застрявшую в горле сосиску и спряталась за стаканом с водой.

Ситуация была довольно абсурдной. Залететь в тридцать пять — это еще умудриться надо. А если вспомнить, как они «наехали» по аналогичному поводу на своих детей… Как Тихон на её сына наехал — так и вовсе смех смехом. Особенно учитывая тот факт, что их детям не залететь ума хватило. В отличие от них самих. Смешно… Ужасно смешно. И страшно.

— Угу. Оказывается, это случается даже с лучшими из нас, — пробормотала Ольга несколько истерично.

— Ты так и не рассказала, как оказалась в офисе… — напомнил Тихон, сосредоточив все свое внимание на невесте. — Предполагалось, что тебя положили в больницу на сохранение.

— Угу. Ты эту больницу видел? Я уж лучше сама… как-нибудь.

Пальцы Тихона с силой сжались на приборах.

— Что значит «сама»?

— То и значит. До тебя я не дозвонилась… — Ольга поймала взгляд Гдальского. — А оставаться там не было ни сил, ни желания.

— Так, мы, пожалуй, пойдем… химией позанимаемся, — проявил чудеса такта Никуша. Не глядя на сына, Ольга кивнула. Минуту спустя они с Тихоном остались в кухне одни.

— Я бы хотел, чтобы принимая решения, касающиеся нашей семьи, ты не сбрасывала меня со счетов.

— Окей! Ладно… Так какого же черта ты сбрасываешь со счетов меня? Просто вычеркиваешь неглупую, самодостаточную женщину, которая вполне могла тебе сказать, куда ты можешь сунуть свое мнение… и сделать по-своему?! Но нет же… Нет! Иду на компромиссы, подстраиваюсь, а что в это время делаешь ты?! Правильно! Даже не берешь трубку!

— Я не хотел тебя волновать, когда все это дерьмо случилось! — Тихон выставил вперед загипсованную ногу и уставился на Ольгу не менее яростно.

— Прекрасно! А то, что ты исчез на целый день — так это нормально. Никаких поводов для волнения! Да?!

— Эй… Ну, чего ты разошлась? Оль… Тебе вредно, — пошел на попятный Тихон.

— Знаешь, что, Тиша? Иди-ка ты отдыхать…

Глава 23

— Ладно, — насупился Тихон, — тогда я пойду. Завтра поговорим, на свежую голову.

— Куда пойдешь? — моргнула Ольга.

— К себе, — как-то неуверенно пояснил Тихон и вопросительно изогнул бровь.

Ольга зажмурилась. Сил не осталось. Будто кто-то шнур из розетки выдернул. Ей больше ничего не хотелось. Ни доказывать что-то, ни спорить. В душ — и спать. Вот и все на сегодня.

— Что-то не так? — будто почувствовав ее настроение, забеспокоился Гдальский.

— Нет, если ты так хочешь — иди.

— А что, у меня есть другие варианты?

— Ты, как и всякий порядочный шовинист, мог бы ударить кулаком по столу и сказать, что с места никуда не двинешься от своей беременной самки. Я уже промолчу, что одному с поломанной ногой не так сладко в быту, как это может показаться на первый взгляд, так что… — Ольга развела руками и стушевалась. Взгляд Тихона давил и испытывал. Женщина опустила голову, наклонилась к Саре, которая выбралась из своего лежбища, на котором лежала еще недавно, внимательно наблюдая за их перебранкой грустными шоколадного цвета глазами, и теперь заискивающе тыкалась лбом в коленку Гдальского.