Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.
Шрифт:
РУССКИЙ СЕВЕР.
Майкл лежал в госпитале военно-морской базы Полярного.
Здесь и до войны располагался главный военно-морской госпиталь Северного флота, но уже в июне он был расширен до 200 коек. Хотя и этого оказалось мало, поэтому под госпиталь дополнительно было оборудовано здание детских яслей. Об этом красноречиво говорила красочно расписанная стена, на которой в жизнерадостном танце сплелись три толстеньких ребенка разных рас.
Ничего не знающий о прежнем предназначении комнаты Майкл со своей кровати недоуменно взирал на маленького негра, азиатку и беленького мальчика,
Русский госпиталь сильно отличался от английского, но Фрейзер затруднился бы сказать, где лучше. В большом зале, ранее бывшим игровой комнатой яслей, тесными рядами стояли койки, даже не отделенные друг от друга привычными пологами. Нашему американцу он показался неудобным и душным, зато, в противовес английскому, понравился русский персонал.
Строгие, кажущиеся чуть ли не железобетонными, уверенные в своем профессионализме английские сестры милосердия проигрывали более задушевным и сострадательным русским женщинам, а уж санитарки отличались, чуть ли не материнским отношением к раненным.
На Северный флот прибыло много женщин-добровольцев, которые самоотверженно трудились в госпитале. А ведь на каждую медсестру в среднем приходилось до 50 раненых. Они носили и мыли подопечных, чинили белье, разгружали баржи с углем, и всегда могли найти для больных ласковое слово. Эти женщины писали за раненных письма домой, безропотно, совсем по-домашнему выслушивали потоки жалоб и житейских историй, старались выполнять большие и маленькие просьбы.
С начала войны главным хирургом на Северный флот был зачислен Д.А.Арапов, известный в то время хирург из НИИ им. Склифосовского, сколотивший и обучивший команду первоклассных врачей. Лечащим врачом Фрейзера стал хирург Лунц Сергей Витольдович - уже пожилой человек в старомодном пенсне. Внимательно осмотрев раны на руке американца, тот только молчаливо покачал головой, профессионально ощупав предплечье.
У Майкла от боли даже слезы на глазах выступили. До него сразу же дошло - что-то не так!
Через час за ним пришли и пригласили в операционную.
– Вы хорошо понимаете по-русски?
– спросил сквозь маску на лице Сергей Витольдович.
– Понимаю..., говорю плохо!
– У вас в ране что-то осталось, именно поэтому она не заживает, как должно. Не думаю, что нужно пользоваться наркозом - и вредно, да и надобности особой нет! Потерпите?
И как не согласиться, даже если сердце вдруг забилось где-то в животе?
– Мы вам дадим спирту, голубчик! Лучшая анестезия, скажу я вам! Раньше больного вместо наркоза просто били по затылку деревянным молотком, а мы затуманим ваш рассудок солидной дозой, вы ничего и не почувствуете.
Майкл только криво усмехнулся, заслышав эти заверения. Но когда медсестра дала ему стакан спирта и посоветовала выпить его залпом - он понял, что слова доктора не были пустой попыткой успокоить больного. Жесткая как наждак жидкость так ободрала горло, что он ещё с минуту не мог закрыть рот, судорожно глотая воздух. Слезы изумления посыпались из глаз, а желудок загорелся адским пламенем, и пока он справлялся со всем этими сюрпризами, Сергей Витольдович что-то быстро разворошил в его плече, и в подставленный медсестрой лоток выпала окровавленная пуля.
– Вас что, очередью расстреливали?
–
– Да... "мессер"... парашют... океан!
– Вам ещё повезло, голубчик, что вы упали в морскую воду. Просолившись словно селедка, заодно и продезинфицировали раны. Плечо, как решето... к счастью, кость не задета!
Слово "решето" Фрейзеру было не понятно, но оно так походило по смыслу на крепкое словечко, говорившее, что дело - дрянь, что он решил пополнить им свой словарь ругательств.
И действительно, после этой неприятной процедуры Майкл быстро пошел на поправку. К нему вернулся аппетит, и хотя кормили в госпитале весьма скромно, он охотно ел и кашу, и тот самый экзотический русский борщ, к которому его приучила Люба.
Вскоре Майкла навестил один из помощников военного атташе полковник Ричард Паунд - довольно молодой человек с невозмутимым лицом профессионального английского дипломата.
Военно-морская британская миссия, возглавляемая контр-адмиралом Д. Майлзом прибыла в Полярный уже 25 июня. Впоследствии её возглавил Беван - старый морской офицер, получивший временное звание контр-адмирала (по должности, как принято в английском флоте). Когда-то он был командиром миноносца, но затем долгие годы провел на военно-дипломатической работе - морским атташе. Война застала его в отставке, занимавшимся сельским хозяйством. Подкреплен Беван был начальником штаба миссии коммандером Дэвисом - человеком энергичным, подводником в прошлом и разведчиком в настоящем.
И скорее всего, особый интерес Паунда к раненному летчику был инициирован именно Дэвисом, имевшим много всяких хитроумных комбинаций в голове. Но пока все выглядело вполне невинно.
– Мы послали запрос в 123 эскадрилью и недавно получили ответ. По заверению вашего командования "спитфайр" лейтенанта Фрейзера исчез с радаров в небе у берегов Ютландии. Как вы можете объяснить ваше появление недалеко от Исландии?
Майкл только пожал плечами - он бы и сам хотел знать ответ на этот вопрос!
– Отказали приборы - летел, сам не зная куда! И, наверное, упал бы в море, как только закончилось горючее, если бы не "мессеры"! Решил хоть умереть не напрасно, утянув за собой, сколько смогу фрицев. Как оказался у русских не помню! После того, как один из "мессеров" расстрелял меня в воздухе, потерял сознание.
Паунд все тщательно записал на лист планшета, и удалился, оставив на тумбочке у кровати шоколад, сигареты, тушенку и апельсины. Настоящее богатство по тем голодным временам.
В любой больнице лежать скучно, а уж в иностранном госпитале, в окружении говорящих на малознакомом языке людей, особенно тоскливо. Правда, были в этом томительном существовании и свои маленькие радости.
Несмотря на обычно хмурую погоду, в тот день серо-багровые облака рассвета вдруг прорезало солнце, украсив их палату веселыми пятнами солнечного света. Между рядами коек бродила девочка лет пяти - клетчатое платьице, почти скрытое большим серым фартучком с карманами и изрядно замызганная тряпичная кукла в руках. Туго заплетенные тоненькие косички, смешно поднимаясь, заканчивались маленькими бантиками из бинтов. Нежное аккуратное личико поражало взрослой задумчивостью. Девочка приходила в госпиталь вместе с матерью - санитаркой Дуняшей, которая не могла её ни с кем оставить.