Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.
Шрифт:
Всю зиму Мэйбл увлеченно готовилась к поступлению, и через год после описываемых событий уехала учиться в Швейцарию.
Но это будет позже, а пока Майкл, решив все семейные проблемы, наконец-то, появился в собственном офисе. Он постоянно оттягивал этот момент, пользуясь любым поводом, как нерадивый школьник всеми правдами и неправдами отсрочивает выход с каникул.
Собираясь на работу, Фрейзер, наведя на свой облик последний лоск, прихватил свою любимую тросточку с золоченой львиной головой, кстати, мало сочетающуюся с деловым костюмом.
– Зачем тебе трость?
–
– Ты уже давно не хромаешь!
– Не знаю,- откровенно ответил Майкл,- мне так хочется! Она придает мне кураж, а без него в бизнесе делать нечего!
На ступеньках здания их корпорации Майкла дожидались, заранее предупрежденные пресс-службой газетчики.
– Мистер Фрейзер, вы служили в Королевских ВВС?
– Вы были ранены?
– В каком звании вы закончили войну?
– Ваша первая жена погибла при бомбежке Лондона?
– Говорят, вы женились второй раз?
– Каковы ваши деловые планы?
И так далее.
Майкл проигнорировал вопросы, касающиеся его семьи, да и на остальные постарался отвечать, как можно более кратко, смягчая этот лаконизм добродушной улыбкой.
– Я так долго отсутствовал дома,- наконец, закончил он пресс-конференцию,- и сейчас только вхожу в суть дела. Давайте встретимся позже, и я с удовольствием поделюсь с вашими читателями своими дальнейшими планами!
И вот, попрощавшись с газетчиками, он открыл знакомую дверь в темнеющий красным лакированным деревом и отсвечивающий многочисленными зеркалами холл офиса. Знакомые с детства запахи воска от мастики, бумаги и деловой конторы вызвали у него меланхоличную улыбку. Весь мир полыхал в огне, гибли люди и рушились режимы, а здесь за пять лет ничего не изменилось. Даже фикусы и пальмы в кадках и то, казалось, были теми же самыми, что и двадцать лет назад, когда отец привел его сюда в первый раз.
Его личная секретарша - миссис Карен изменила привычную прическу на более модную, уложив надо лбом круто завитые локоны, и её глаза за очками в роговой оправе радостно сверкнули при виде шефа.
– Ваш кабинет ждет вас, мистер Фрейзер!
– заявила она после взаимных приветствий.
– Я поставила на стол орхидею - раньше вам нравились эти цветы! Но если ваш вкус изменился, то...
– Всё в порядке, миссис Карен! Я по-прежнему предпочитаю орхидеи другим цветам!
– Могу ли я поздравить вас с новым браком?
– Да, миссис Карен, и думаю, вскоре вы познакомитесь с моей женой - леди Памелой!
– Прекрасно выглядите и так загорели!
– Думаю, этот загар въелся в меня навечно. Незнакомые люди принимают меня за латиноамериканца!
Майкл распахнул дверь в собственный кабинет и прошел по ковровой дорожке к рабочему столу. У него создалось странное ощущение, что он как будто вчера покинул эту комнату, и одновременно она показалась ему чем-то изменившейся, хотя все вещи оставались на прежних местах.
Миссис Карен встала напротив шефа, и, раскрыв блокнот, выжидающе замерла.
– Представьте мне полугодовой отчет по Бостонскому филиалу. Письма есть?
– Нет, но вас просит о встрече мистер Фрибоди!
–
– Он не пояснил!
– Если ему удобно, то назначьте встречу на двенадцать часов и закажите на это время столик в ресторане "Луизиана"!
Казалось, уже все сказано, но миссис Карен слегка задержалась у стола. Майкл ещё не забыл, в каких случаях она это делала.
– Что-то ещё?
– Да, мистер Фрейзер! Что мне делать с этим?
И на стол Майклу с тяжелым стуком легла солидная пачка, судя по заглавию, английских газет.
– А с этим нужно что-то делать?
– удивился он, механически открывая первую страницу верхней газеты, и тут же замер, заметив обведенную красным карандашом фотографию герцога Кентсомского.
– Вы, уходя на войну, не отменили своего приказа выискивать в английской прессе упоминания о его светлости!
И скрупулезная секретарша все пять лет копила этот хлам?! Майкл, небрежно фыркнув, хотел было приказать выкинуть всю пачку в мусор, когда внезапно разглядел, что рядом с герцогом на поле для гольфа стоит его собственный сын, а надпись гласит: "Один их попечителей школьного совета его светлость герцог Кентсомский навещает своего крестника Эдварда Фрейзера в Итоне".
Лицо Майкла окаменело.
– Пожалуй, оставьте! Я просмотрю газеты после того, как ознакомлюсь с бостонским отчетом, и в дальнейшем продолжайте эту работу!
Спустя несколько минут Майкл с головой погрузился в отчет бостонского филиала, делая пометки на полях в тех местах, где у него появлялись вопросы. Он настолько легко втянулся в эту работу, что сам осознал этот факт, только когда миссис Карен напомнила ему о назначенной встрече.
– Вы не потеряли деловую хватку, мистер Фрейзер!
– сочла она нужным похвалить трудоспособность шефа.
Майкл рассеянно улыбнулся - его, если честно, самого поразило, насколько быстро он вновь освоился на рабочем месте. Как будто не было боев и тяжелых лет изнурительной работы в Бурдшире, словно он просто съездил на пару недель в отпуск во Флориду.
"Луизиана" располагалась недалеко от их офиса, и являлась любимым рестораном Фрейзера. Ему здесь нравилось всё - и прекрасный сервис и изысканные блюда французской и креольской кухни. Классический интерьер в лучших традициях Версаля и камерная атмосфера - мягкий свет, разговоры полушепотом и идеальное обслуживание. Ему были по вкусу и фирменные блюда ресторана: охлажденный гороховый суп с мятой, черный сом, ассорти из говядины и креольские гамбо и джамбалайя, уж не говоря о знаменитых десертах.
В ресторане его помнили, и метрдотель расплылся в радостной улыбке при виде, когда-то постоянного клиента:
– Мы рады вновь видеть вас среди гостей нашего ресторана!
Майкл взял в руки меню и предупредил, что ждет гостя.
Фрибоди не заставил себя ждать, но когда метрдотель подвел его к столику, Фрейзер едва узнал "красавчика" Джеймса. От облика итальянского жиголо остались разве что черные вьющиеся волосы, да тонкие усики над верхней губой, в остальном же он превратился в глыбообразного рыхлого толстяка с заплывшими глазками.