Любовь и война
Шрифт:
Словно заколдованная, с широко распахнутыми глазами, не в силах совладать с бушевавшими в душе чувствами, она позволила Тревису увести себя в глубь леса, туда, где густые кусты сплелись ветвями, а землю устилал пышный ковер из хвои. Они опустились на это ложе, устроенное для них самой природой. Молча, неторопливо, Тревис раздевал ее, не прекращая ласк. Их губы слились в поцелуе, и Китти ощутила, как тело разгорается от пламени любви. Его прикосновения, нежные и осторожные, заставили ее стонать от наслаждения. На этот раз Тревис не мучил ее. Впервые за многие годы ему хотелось сделать женщину счастливой, не унижая, не вырывая у нее жестокими ласками страстные
Обжигающая, удивительная вспышка экстаза ослепила их в один и тот же миг, сменившись сладкой истомой, и еще долго Тревис не выпускал ее из объятий. Наконец он прошептал:
– Наверное, сейчас самый подходящий момент, чтобы признаться тебе в любви, Китти. Но я не стану этого делать, потому что не уверен полностью в своих чувствах, а лгать тебе не желаю. Но я все равно признаюсь, что ты значишь для меня очень много, и ни одна женщина в мире не была для меня столь желанной. И я хочу быть с тобой нежным и ласковым.
– Я тоже не буду признаваться тебе в любви, Тревис, – ответила Китти. Ей по-прежнему казалось, что сердце ее принадлежит Натану. – Но я отвечу искренностью на твою искренность: запомни, я никогда не изменю своему народу и в один прекрасный день, как только представится случай, вернусь к нему.
Он разжал объятия. Неяркий свет зари осветил знакомую дерзкую усмешку.
– Ну вот мы и пришли к полному взаимопониманию, Китти. И объяснились начистоту. Больше, пожалуй, и говорить не о чем, верно?
– Верно.
Сэм сидел, прислонившись спиной к дереву, и смотрел на приближавшихся к нему Китти и Тревиса.
– Где это вас черти носят? Я чуть Богу душу не отдал, но это мало кого здесь волнует, так?
Китти пощупала его лоб. Жар спал. Как и опухоль на ноге.
– Сэм, да ты и вправду начинаешь поправляться!
– Ха-ха! Если за мной гоняется целая армия Ребов, неужто я позволю себе умереть от одного укуса какой-то вонючей гремучки? Ну а теперь не лучше ли позаботиться о моей второй ноге?
– Тебе следует знать о том, что случилось в лагере, пока нас не было, – заметил Тревис, сворачивая сигарету. – А кроме того, Китти нужно время, чтобы обработать как следует рану на руке у Энди. Так что твоя нога подождет.
Китти с Тревисом обменялись взглядами, и Сэм довольно крякнул:
– Так-так, видится мне, что вы двое наконец-то усвоили то, о чем я знал с самого начала!
Убедившись, что Китти их не слышит, Тревис спросил:
– О чем ты бормочешь, старый колдун?
– Да все о том, что вы влюбились друг в друга, – последовал краткий ответ. – Правда, покуда этой треклятой войне придет конец, вы еще десять раз успеете проститься. Но будь я проклят, если сегодня и сейчас ты не влюблен в девчонку по самые уши!
– Сэм! – рявкнул Тревис, хлопнув по плечу давнишнего приятеля. – Что за чушь ты порешь!
Глава 23
К началу сентября 1862 года вся территория штата Виргиния была очищена от федеральных войск. Генерал Роберт И. Ли чувствовал, что сейчас самое время развить этот успех и вторгнуться на север, сохранить для конфедерации побережье Мэриленда и убедить нерешительные Англию и Францию признать независимость Южной Конфедерации штатов. После чего оба правительства не пожалеют ни денег, ни припасов – а может, даже и солдат – для поддержки великого Дела. Итак, 5 сентября
Линкольн приказал остаткам армии генерала Попа слиться с армией Макклеллана и начать преследование сил вторжения южан. Четырнадцатого сентября Макклеллан преодолел перевалы в Южных горах штата Мэриленд, а на следующий день ударил по армии генерала Ли, в то время как Джексон задержался у Харперс-Ферри. Правда, стремительный бросок на север позволил ему соединиться с войсками Ли под Шарпсбургом не далее как 16 сентября.
Здесь-то и произошла самая кровавая однодневная битва, которую знала американская земля. С утра и до ночи федеральные силы упорно атаковали линии южан. Устрашающие горы трупов возвышались там и сям в Восточном лесу, в Западном лесу, у Данкерской церкви и Бернсайдского моста – словом, по всем окрестностям Шарпсбурга. Наступили сумерки, но измотанные полки генерала Ли все еще удерживали свои позиции, хотя и потеряли девять тысяч солдат. В армии Макклеллана недосчитались двенадцати тысяч.
Таким образом, наступление Ли захлебнулось возле реки Антайтам и войска конфедератов отступили обратно в Виргинию. А пятью днями спустя Линкольн обнародовал Декрет об отмене рабства: с 1 января 1863 года объявлялись свободными все рабы, находящиеся на территориях, подконтрольных Конфедерации. Этот ход превратил Гражданскую войну в войну за права человека, и уважающие себя европейские государства уже не помышляли о том, чтобы предложить Югу помощь или хотя бы сочувствие.
Разведчики Колтрейна узнали обо всем этом, пробираясь среди отрогов Камберлендских гор в Теннесси – эти глухие места были наводнены толпами дезертиров из обеих армий. Кое-кто пожелал присоединиться к отряду Колтрейна.
– Черт побери, меня так и подмывает развернуть коня назад, – досадовал Колтрейн, сидя у походного костра и жуя скудный паек из дорожных припасов. – Сейчас не время отсиживаться в кустах. Нельзя дать Ли оправиться от потерь. Сколько у нас теперь солдат? – покосился капитан в сторону Сэма.
– Я насчитал тридцать восемь, – вставил Энди, в последнее время не отходивший от Тревиса ни на шаг и ловивший каждое его слово.
Китти, сидевшая поодаль, с явным недовольством посмотрела на них. Ее вовсе не радовало то, как Энди стал относиться к Колтрейну. Началось это с того злополучного вечера, когда Энди пристрелил Вайли. Тревис похвалил мальчишку и отдал должное его отваге. В результате подросток привязался к капитану и не отходил от него ни на шаг.
Равным образом Китти осуждала способы привлечения в отряд новобранцев из числа встречавшихся по пути дезертиров. Янки не смели отказаться из страха быть повешенными, а в случае поимки их ждала именно такая расправа. Ну а южане были рады уже и тому, что Колтрейн не пристрелил их тут же, на месте. Оторванные от своих товарищей по оружию, бедняги теряли присутствие духа и готовы были принять любое предложение.
– Ни ты, ни я сейчас не в состоянии драться как положено, – возразил Сэм, ковыряясь в костре длинным сучком. – Самое лучшее, что мы сейчас сможем сделать, поторопиться в горы, чтобы устроиться как можно лучше на зиму. К весне численность отряда возрастет, возрастет и боевое искусство солдат. И тогда наш эскадрон прогремит на всю армию Союза!