Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине
Шрифт:
Он выпрямился и посмотрел через зал. Незнакомый подполковник с бесцеремонным, но доброжелательным любопытством разглядывал его. Знакомый же полковник Караев сердитым шепотом как бы пытался отвлечь соседа от такой неучтивости.
«Видно, столичный гость», – подумал Красин и быстро вышел из ложи.
Возле театра он разыскал свою коляску. Верный его оруженосец Дандуров покуривал трубочку, сидя на козлах.
– На станцию, Георгий, и побыстрее!
Он ловко прыгнул на подножку. Лошади тут же тронули.
Дандуров полуобернулся и молча посмотрел на Красина. Красин увидел глаз горца, освещенный
Гость поднялся к нему навстречу из кожаного кресла, высокий, сутулый, с широкими худыми плечами; странноватый, как бы слегка отвлеченный взгляд, смутная улыбка. Член ЦК Носков!
Красин шагнул к нему, тряхнул за плечи.
– Владимир!
– Здравствуйте, Леонид, – тихо сказал Носков.
Такие встречи рассеивают сомнения, тревоги, лишний раз понимаешь, что ты не один, что вас, единомышленников, даже не десятки, не сотни, а тысячи, что вы организованы, сплочены, что вы – партия!
– У меня к вам много дел, Леонид Борисович, – покашливая в кулак, говорил Носков, – но главное – это «Нина».
– Вы хотите лично побывать там?
– Если это возможно…
Красин возбужденно прошагал по кабинету, заглянул в окно, в мазутную черноту, в которой маячило несколько огоньков.
– В таком случае, Владимир, – он повернулся к Носкову, – вам нужно прежде привести себя в порядок.
– В порядок? – удивился Носков. – Да мне казалось, что я настоящий денди! Видите – галстук, манжеты…
– На которых можно писать мелом, – усмехнулся Красин. – Небось, ехали-то третьим классом. Идем ко мне, побреетесь, перемените белье.
– Послушайте, Леонид, да у вас тут Европа, настоящее европейское предприятие! – с восхищением сказал Носков, оглядывая светящееся в ночи главное здание электростанции.
– Вам нравится? – воскликнул довольный Красин и тут же с большим энтузиазмом, с напором, крепко держа Носкова под руку и ведя его через двор, стал рассказывать о строительстве этой станции.
Носков, схваченный крепкой рукой, оглушенный потоком слов, только посматривал любовно на энергичный профиль Никитича. Этот человек ему очень нравился.
– Вы любите все это? – спросил он. – Стройку, промышленность, электричество?
Красин мгновенно остановился.
– Да-а, – протянул он после некоторого молчания, – я это люблю. Люблю почти так же, как свое главное дело…
…Они неторопливо ехали в коляске по набережной. В море мигали огоньки судов. Изредка появляющаяся среди туч луна освещала странный контур восточного города.
– Материалы съезда поступили сюда вовремя? – тихо спрашивал Носков.
– Да.
– Что вы думаете о расколе?
– Я на стороне большинства.
– Жму вашу руку. Вам известно о вашей кооптации в ЦК?
– В этом качестве я уже провел совещание в Кутаиси и встретился в Киеве с Клэром [1] .
– О вашей работе во время июльской всеобщей стачки известно и дома, и за границей, – Носков кашлянул. – Вы просто молодчина, Красин.
– В июле было замечательно! – воскликнул веселым голосом Красин. – Власти были потрясены размахом событий. Безусловно, «Искра» разожгла бакинский костер. Мы опасались, что нефтяники ограничатся только экономическими
1
Кржижановский Г. М.
– Недавно мне писали, Леонид Борисович, что Старик [2] отзывался о вашей деятельности весьма одобрительно…
– Это приятно, – проговорил Красин.
…Персидский ленивый ветер все-таки развеял тучи над Баку, и луна без помех уже заливала светом землю, когда Красин и Носков по узкой улочке подходили к дому, где размещалась подпольная типография «Нина». Белые глухие стены и резкие тени. Лай собак…
Маленькую дворцу в воротах открыл уже предупрежденный Семен – Трифон Енукидзе. Он провел гостей через дворик, где пахло осенней травой, открыл еще одну дверь и уже в комнате, освещенной слабой керосиновой лампочкой, громко сказал:
2
Ленин В. И.
– Добро пожаловать, товарищи!
Открылись двустворчатые двери большого шифоньера, пахнуло нафталином. Семен раздвинул руками какое-то тряпье, шагнул в шкаф и пригласил:
– Пожалуйста, сюда!
В полной темноте они спускались по узеньким крутым ступеням, и вдруг вся лестница залилась ярким светом: Семен распахнул дверь в просторное помещение, где на полу лежали два ковра, а под потолком висела калильная лампа.
Печатники отдыхали. Сильвестр Тодрия, сидя в углу, тихо наигрывал на гитаре. Вано Стуруа и Караман Джаши вдвоем читали какую-то книгу. Вано Болквадзе и Владимир Думбадзе играли в нарды.
Все они вскочили, когда распахнулась дверь.
– Никитича вы знаете, товарищи, – сказал Семен. – А это член ЦК товарищ Глебов [3] .
Пока Носков знакомился с товарищами, Красин оглядел стены и с удовольствием отметил, что потайной ход в типографию совершенно не виден.
– Ну-ка, Владимир, попробуйте найти ход в типографию! – весело сказал он.
Перемигиваясь с печатниками, он наблюдал за попытками Носкова найти что-нибудь подозрительное. Носков развел руками.
3
Подпольная кличка Носкова. Семен в данном случае соблюдает правила конспирации.
– Учтите, товарищи, что Глебов – опытная подпольная крыса! Что же тут делать тупым жандармам! – посмеивался Красин. – Ну-ка, Семен, давай!
– Сезам, откройся, – сказал Семен, и часть стены прямо перед Носковым уехала вниз.
– Невероятно! – воскликнул Носков.
– По чертежам Никитича изготовлено, – похвалился Болквадзе.
Носков был поражен «Ниной», организацией работ, новенькой печатной машиной знаменитого Аугсбургского завода, техникой исполнения и внутренней дисциплиной. Он никак не мог отличить брошюру, изготовленную в Баку, от такой же, отпечатанной в типографии «Искры». Красин тоже не скрывал своего удовольствия. Он гордился «Ниной».