Любовь крестоносца
Шрифт:
— Это старая Баяна! — узнал он старуху. — Куда ты прешься ночью и зачем?
— Вызвала матушка боярыня. На сносях она. Время родить пришло, батюшка! — прошамкала старуха.
— Убийство! Убийство! Тати всех позабивали, и боярина с боярыней! — из леса выбежал верзила в одной длинной рубахе и, размахивая длинными ручищами как оглоблями, подбежал к дружине.
— Черт с ней, со старухой! Езжай назад, домой, старая ведьма. Не до тебя. — Замята выхватил меч, — за мной, робяты, поймаем убивцев!
Топот копыт и крики стихли за поворотом.
Маленькая
— Где мы, бабушка Баяна? — жалобно простонала Радмила.
— Дальше пойдем пешком. Телегу спрячем, — Баяна прижала головку девочки к своей груди. — Поплачь, родная. Пусть их души пойдут в Правь, прямо к Световиту. Мученики бедные!
– И слезы потекли по щекам старухи.
— А нам спрятаться надо. Пойдем болотом, по гати. Она тут в тине спрятана. Не бойтесь, дети. Там остров есть, среди болот…никто вас не найдет. Старый Земибор нас пока приютит.
— А мы и не боимся, — как-то совсем по-взрослому ответил Добровит. Он сильно повзрослел за эту ночь. Будто стал уже юношей, а не мальчиком. В глазах появилась жестокость и решительность. — Почему это нам надо прятаться? Пусть Замята прячется. Он убийца.
— Пока поберегись его! Подрасти еще немного, — Баяна взяла мальчика за руку. — После найдешь его, когда вырастешь!
— Я убью его, бабушка! — и мальчик отвернулся к лесу, стараясь скрыть побежавшую по щеке слезу.
— По пути Криви пошел Замята, продал душу бесам, — вздохнула Баяна, — не будет ему покоя. Пусть помучается, пока ты подрастешь. Ну, ладно, молодой боярин! Я сестричку твою спрячу, а тебе дам проводников. Мой муж с братом отвезут тебя к дядьке, брату твоей матушки, датскому барону Герардсену. Иначе погубит тебя Замята, если отыщет. А за сестру не беспокойся, будет за дочку нам с мужем. Когда вырастешь, справишься с Замятой! А сейчас в большой чести он у псковского посадника Твердилы Иванковича. Никакого суда для него не будет.
Добровит
Дания, окрестности Ревеля, 1242 год
Раздались резкие звуки небольших медных дудочек, и десятки лошадей почти одновременно вырвались из осеннего леса на широкую просеку. Их копыта взорвали мягкую сырую землю, почти сплошь покрытую желтыми листьями. Всадники большей частью были одеты одинаково. Черная шляпа и красный широкий камзол, а вместо штанов — мягкие вязаные шоссы, заправленные в черные высокие сапоги. Как военный отряд, они одновременно развернулись и помчались вдоль просеки. Издалека, из глубины леса, доносился многоголосый собачий лай.
— Вы сегодня мастер, дядюшка Игнас, — скачущий почти впереди всей команды охотников кричал, Добровит. — Вас обгонять нельзя!
— Обгоняй, если получится, — ответил Игнас и дал шпоры своему красавцу рысаку. Его гунтер,
Лошадям сильно доставалось на такой охоте, целый день нужно скакать по пересеченной местности. Бешеная скачка через канавы, плетни, ограды, ручьи, то в гору, то через кусты. Целый день без передышки. Поэтому и кони требовались крепкие, хорошо обученные. В большом поместье барона Игнаса Герардсена нашелся неплохой гунтер и для племянника. Лошадей специально тренировали и усиленно кормили перед изнурительной охотой.
«Кавалерия» пробивалась через колючие кусты в конце просеки — пригодились кожаные ногавки, одетые на ноги лошадей, иначе ноги у них были бы исцарапаны. Лиса пошла через ручей. Хорошо, что он оказался неглубоким и узким, — собаки не потеряли зверя.
— Святой Хубертус нам помогает сегодня, — сказал Добровит, вспомнив имя покровителя охоты.
— И собаки у вас, дядя, хорошие, — продолжал он, — вязкие и чуистые
— Да, — наконец-то ответил тот, тяжело было пожилому полному мужчине скакать по лесам и полям, — фоксхаунды отборные. Лиса не уйдет.
Было видно, что у собак проблемы - стая гончих стала метаться в растерянности около каменного забора какого-то хозяйского двора. Видно, лиса юркнула где-то в дыру в ограде, и собаки потеряли след. На помощь пришли охотники. Многочисленные всадники лихо перескочили через каменную ограду и понеслись прямо по кочанам капусты на огороде. Не помогли хозяину закрытые ворота. Видно, проклятия крестьянина долетели до ушей Девы Марии, и один всадник вывалился из седла. Полетели в капусту и арапник, и медная дудка, а в другую сторону — черная шляпа.
— Похоже, Ганс сломал ногу, — хладнокровно заметил Игнас и продолжил погоню.
— Если возьмешь лису, — прокричал он на горе, — пуговица Хубертуса будет твоей!
— А Бастиану твоему, — он посмотрел на коня, — красная попона!
Все вышло как сказал дядюшка Игнас. Бедная лиса совсем выбилась из сил и начала кружить по большой поляне. Деваться ей было некуда. Угораздило ее вернуться в то самое место, где начиналась охота. Здесь все норы были предусмотрительно заткнуты. Собаки тоже устали, но близость зверя поддало им азарта. Они носились кругами за рыжим хвостом, мелькавшим между деревьями и кустами. Гибель лисы была неизбежна. Тогда Добровит вскочил в стаю борзых на своем коне и, изогнувшись, наклонился почти до земли. Он выхватил практически из зубов рассвирепевших псов рыжую виновницу собачьего неистовства и ловко сунул в кожаную сумку у себя на седле.
— И то верно, — похвалил его дядя, — лучше использовать ее на следующей охоте. Тебя можно поздравить с победой!
На большой поляне усталые охотники расположились на привал. Кони мирно пощипывали травку, а на многочисленных вертелах, источая невыносимо соблазнительные запахи, жарились специально припасенные домашние утки и кролики.
Добровит и дядя Игнас согрелись хорошими кубками доброго старого вина, так кстати поднесенного егерем в этот прохладный осенний день.
— Ты уже совсем взрослый, — начал давно задуманный разговор Игнас, — вижу, как ловко управляешь конем. И меч я научил тебя держать.