Любовь Лилы
Шрифт:
— Как насчет блинчиков с черникой?
— Вы потрясающе выглядите.
Коко просияла и надела фартук с многочисленными оборками.
— Спасибо, дорогой. Я всегда говорила, что женщина время от времени нуждается в переменах. Чтобы держать мужчин в тонусе.
Достав из буфета большую миску для замешивания теста, оглянулась:
— Должна заметить, Макс, сегодня вы тоже выглядите замечательно. Морской воздух или… или кое-что еще привело вас в гармонию с самим собой.
—
— Ерунда.
Коко начала на глазок закладывать в миску ингредиенты. Макс не уставал поражаться тому, как кто-то мог готовить так небрежно и получать такой блестящий результат.
— Так было суждено, Макс. Я осознала это в тот же миг, когда Лила привезла вас. Она единственная вечно притаскивала кого-то в дом. Раненых птиц, крольчат. Один раз даже змею.
Воспоминание вызвало стеснение в груди.
— Но впервые подобрала мужчину в бессознательном состоянии. Хотя это же Лила, — продолжила Коко, посмеиваясь. — Она всегда непредсказуема. И очень талантлива. Помнит все эти латинские названия растений, миграционные маршруты птиц, и всякое такое. А под настроение может нарисовать что-нибудь красивое.
— Знаю. Видел наброски в ее комнате.
Коко искоса посмотрела на него:
— Вот как?
— Я… — Макс быстро сделал большой глоток кофе. — Ну да. Налить вам чашечку?
— Нет, попью позже, после того как напеку блинчики.
«О да, о да, — ликовала Коко, — все складывается просто замечательно. Карты не солгали».
— Безусловно, наша Лила очаровательная девушка. Своевольная, как и многие другие, но обычно ведет себя очень дружелюбно. Всегда считала, что правильный мужчина поймет, какая она особенная.
Поглядывая на Макса, Коко промыла и высушила чернику.
— Он должен быть терпеливым, но не покорным. Достаточно сильным, чтобы удержать ее от слишком резких поворотов, и достаточно мудрым, чтобы не пытаться изменить ее.
Аккуратно высыпав ягоды в тесто, улыбнулась:
— Но ведь, если любишь кого-то, зачем пытаться его изменить?
— Тетя Коко, изматываешь бедного Макса? — зевая, вошла Лила.
— Просто болтаем.
Коко нагрела плоскую сковородку и прищелкнула языком.
— Мы с Максом мило побеседовали. Правда, Макс?
— Очаровательно.
— Неужели?
Лила забрала у Макса чашку и, поскольку он не пошевелился, наклонилась поцеловать его, шепча: «Доброе утро!». Наблюдая за ними, Коко едва удержалась от того, чтобы довольно не потереть руки.
— Приму как комплимент, и, так как вижу на горизонте блинчики с черникой, не буду жаловаться.
Восхищенная их поцелуем, Коко, напевая,
— Ты рано проснулась.
— Это становится привычкой. — Потягивая кофе Макса, Лила послала ему ленивую улыбку. — Надеюсь вскоре избавиться от нее.
— Остальное семейство с минуты на минуту всей толпой нахлынет сюда.
Коко больше всего на свете любила, когда все ее цыплята собирались вместе.
— Лила, почему бы тебе не накрыть на стол?
— Совершенно точно — от вредных привычек надо избавляться.
Вздохнув, Лила вернула Максу чашку. Затем поцеловала тетю в щеку.
— Мне нравится цвет твоих волос. Очень по-французски.
С кудахтаньем, похожим на хихиканье, Коко принялась мешать тесто ложкой.
— Достань хороший фарфор, милая. У меня праздничное настроение.
Кофилд повесил трубку, охваченный унизительным, тошнотворным бешенством. Стукнул кулаком по столу, в клочья разорвал несколько брошюр и под собственный вопль вдребезги расколотил о стену хрустальную вазу. Хокинс и раньше видел подобные приступы, поэтому отпрянул назад, выжидая, пока компаньон успокоится.
Три раза глубоко вздохнув, Кофилд сел, сцепил пальцы, остекленевший пустой жестокий взгляд обрел осмысленность.
— Хокинс, похоже, мы стали жертвами рокового стечения обстоятельств. Автомобиль, за рулем которого сидел наш распрекрасный профессор, зарегистрирован на Кэтрин Калхоун Сент-Джеймс.
Выругавшись, Хокинс отлепился от стены.
— Я уже говорил, что вся эта работа смердит. По справедливости он должен был сдохнуть. Вместо этого оказался прямо в руках Калхоунов. Квартермейн наверняка уже все им рассказал.
Кофилд свел ладони домиком.
— О да, наверняка.
— И, если он узнал тебя…
— Не узнал.
Восстановив самообладание, Кофилд переплел пальцы и положил на стол.
— Иначе не помахал бы мне. Духу бы не хватило.
Чувствуя, как затряслись руки, постарался расслабить их.
— Этот человек — просто идиот. За один год жизни на улицах я понял больше, чем он за все годы пребывания в университетах. Да и, в конце концов, мы здесь, а не на судне.
— Но он в курсе, что мы на острове, — настаивал Хокинс, злобно хрустя суставами. — Теперь они все в курсе. И могут принять меры.
— Что только добавляет игре остроты — пришло время сыграть по-крупному. Раз уж доктор Квартермейн присоединился к Калхоунам, полагаю, следует познакомиться с одной из леди.
— Ты не в своем уме.
— Берегись, старый друг, — мягко предупредил Кофилд. — Если не нравятся мои правила, никто не держит тебя здесь.