Любовь Лилы

Робертс Нора

— Этану, — пояснила Лила, — моему дедушке.

— Прекрасный маленький мальчик и очень озорной. Любил скатываться с перил и кувыркаться на земле. Хозяйка никогда не ругала его за то, что он испачкался, но всегда вычищала к приходу хозяина. У Фергуса Калхоуна все ходили по струнке. Стоит ли удивляться, что бедная женщина загляделась на сторону в поисках хоть какой-то нежности?

Лила схватила Макса за руку.

— Вы не знаете, она встречалась с кем-то?

— Уборка комнаты в башне входила в мои обязанности. Не раз я смотрела в окно и видела, как миссис направляется к утесам. Там она встречалась с мужчиной. Хотя она была замужем, ни тогда, ни сейчас не осуждаю ее. Всякий раз,

возвращаясь от него, хозяйка выглядела счастливой. По крайней мере, на какое-то время.

— Вы знаете, кем он был? — спросил Макс.

— Нет. Думаю, художником, потому что иногда он устанавливал мольберт. Но я никогда никого не спрашивала и ничего не рассказывала об увиденном. Это была тайна хозяйки. Она ее заслужила.

Милли сложила на коленях уставшие руки.

— За день до смерти она принесла домой маленького щенка. Беспризорного. И объяснила, что нашла его на утесах. Боже, какая поднялась суматоха. Дети обезумели. Хозяйка приказала одному из садовников наполнить бадью во внутреннем дворике, и вместе с малышами сама вымыла щенка. Они смеялись, собака выла. Миссис Калхоун испачкала нарядное дневное платье. Потом я помогла няне очистить детей. Это был последний раз, когда я видела их счастливыми.

Милли на минуту замолчала, собираясь с мыслями, в то время как две бабочки танцевали над анютиными глазками.

— Когда мистер Калхоун вернулся, разразился ужасный скандал. Никогда раньше не замечала, чтобы хозяйка повышала голос. Они находились в гостиной, а я в холле и все слышала. Хозяин не хотел дворняги в доме. Конечно, дети плакали, но он приказал — и ледяным тоном, — чтобы миссис Калхоун отдала щенка одному из слуг, и тот избавился бы от найденыша.

Лила почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Но почему?

— Эта собачонка была недостаточно хороша для него, понимаете ли. Маленькая девочка упрямо стояла на своем, но для мистера Калхоуна она являлась всего лишь крошечной вещью и не имела никакого значения. Думаю, он мог бы ударить дочь — что-то такое слышалось в голосе, — но хозяйка велела детям забрать собаку и идти к няне. Едва ребятишки ушли, стало совсем плохо. Миссис Калхоун сдерживалась при них, не то что бы она обладала сильным характером, но здесь дала себе волю. Хозяин говорил ей ужасные оскорбительные вещи. А в конце крикнул, что на несколько дней уедет в Бостон и к его возвращению она должна избавиться от отродья и вспомнить свое место. Когда он вылетел из комнаты, его лицо… никогда не забуду. «Он совершенно безумен», — сказала я себе, потом заглянула в комнату и увидела миссис Калхоун, белую, как призрак, замершую на стуле с прижатой к горлу рукой. А на следующую ночь она погибла.

Макс ничего не говорил, Лила смотрела вдаль слепыми от слез глазами.

— Миссис Тобиас, вы слышали что-нибудь о том, что Бьянка хотела сбежать от мужа?

— Уже после. Хозяин уволил няньку, наплевав на то, что бедные крошки были вне себя от горя. Она — ее звали Мэри Билс — очень любила детей, и хозяйке нравилось, что она относилась к ним, как к своим собственным. Я видела ее в деревне в тот день, когда должны были забрать тело миссис Калхоун в Нью-Йорк для захоронения. Мэри сказала мне, что ее леди никогда не стала бы убивать себя, никогда не сотворила бы такое со своими малышами. Мэри настаивала, что это был несчастный случай. А затем призналась, что хозяйка решила уехать, так как поняла, что не сможет жить с хозяином. И собиралась забрать детей с собой. Мэри Билс говорила, что поедет в Нью-Йорк и останется с малышами, что бы ни скомандовал мистер Калхоун. Позже я слышала, что она вернулась на свою должность.

— Вы когда-нибудь видели калхоуновские изумруды, миссис Тобиас? — спросил Макс.

—

О да. Однажды увидев, их уже не забудешь. В ожерелье миссис Калхоун походила на королеву. Они пропали как раз в ночь ее смерти.

Слабая улыбка появилась на старческих губах.

— Я знаю легенду, мальчик. Можно сказать, я жила в ней.

Взяв себя в руки, Лила оглянулась:

— Есть ли у вас какие-нибудь догадки, что с ними случилось?

— Уверена, что Фергус Калхоун никогда не швырнул бы драгоценности в море. Он и пенни не бросил бы в колодец исполнения желаний, так любил свои деньги. Если хозяйка и впрямь собиралась сбежать от мужа, то наверняка взяла бы изумруды с собой. Но он вернулся, понимаете.

Макс свел брови:

— Вернулся?

— Хозяин приехал вечером в день ее смерти. Именно поэтому она спрятала украшения. У бедняжки не было шанса забрать детей, изумруды и уйти.

— Куда? — пробормотала Лила. — Куда она могла спрятать их?

— Где-нибудь в доме, но кто сейчас сказал бы точно?

Милли снова принялась за вязание.

— Я помогала собирать ее вещи. Грустный день. Вся прислуга плакала. Мы уложили прекрасные платья в папиросную бумагу и заперли в сундуки. Нам приказали очистить ее комнату, убрать даже гребенки для волос и духи. Вдовец хотел, чтобы от нее ни следа не осталось. Я никогда больше не видела изумруды.

— А ее дневник?

Макс ждал, пока Милли глубокомысленно морщила губы.

— Вы видели дневник в ее комнате?

— Нет.

Старушка медленно покачала головой.

— Не было никакого дневника.

— Бумаги, документы, письма?

— Писчая бумага лежала в столе, еще был маленький блокнот, куда она записывала хозяйственные расходы, но дневника я не видела. Мы убрали все, не оставив даже шпильки. Следующим летом хозяин вернулся. Он держал ее комнату запертой, в доме не сохранилось никакого напоминания о хозяйке. Существовали фотографии и картины, но все они исчезли. Дети едва улыбались. Как-то раз я натолкнулась на мальчонку, стоящего возле спальни матери и просто глядящего на дверь. Я уволилась в середине сезона. Было совсем невыносимо работать в особняке, не с таким хозяином. Он стал еще холоднее, еще грубее. Часто запирался в башне и часами сидел там. Тогда же летом я вышла замуж за Тома и никогда больше не возвращалась в Башни.

Позже Лила стояла на узком балконе гостиничного номера. Внизу виднелся длинный синий прямоугольник бассейна, слышался смех и плеск наслаждающихся отпуском семей и парочек.

Но ее мысли витали далеко от яркого летнего солнца, шепота воды и криков. Она вернулась на восемьдесят лет назад, когда женщины носили длинные элегантные платья и записывали мечты в личные дневники.

Макс тихо подошел сзади и обнял Лилу за талию. Она уютно прислонилась к нему спиной.

— Всегда знала, что она была несчастна, — промолвила Лила. — Чувствовала это. Так же как и безнадежную влюбленность. Но никогда не ощущала, что она боялась. Даже не догадывалась.

— Это случилось давным-давно, Лила.

Макс прижался губами к душистым волосам.

— Миссис Тобиас могла что-то преувеличить. Вспомни, когда все происходило, она была молодой впечатлительной девушкой.

Лила повернулась, затем спокойно и внимательно посмотрела ему в глаза:

— Ты не веришь.

— Верю.

Он провел костяшками пальцев по ее щеке.

— Но невозможно что-либо изменить. И мы ничем не можем ей помочь.

— Можем, как ты не понимаешь? Отыскав ожерелье и дневник. Она, должно быть, описала все, что чувствовала. О чем мечтала и чего страшилась. Она не оставила бы его там, где мог найти Фергус. Раз спрятала изумруды, то и дневник заодно.