Любовь на Бродвее
Шрифт:
— Да, я. Карен? В чем дело? У тебя ужасный голос.
Что случилось, дорогая?
— Бернард. — Джаффи вынуждена была напрягаться, чтобы услышать, так как Карен говорила шепотом.
Слова ее звучали так, как будто она едва открывала рот. — Он бросил меня, Джаффи. Женился на другой.
— Женился?! На ком?
— Идиот. На одной из своих студенток. Она толстая маленькая восемнадцатилетняя светловолосая кукла без мозгов в голове.
— Чушь. Не могу поверить, Карен. Когда, ты говоришь, это произошло? Когда тебе стало известно?
— Он
Бернард написал мне письмо.
Глава 14
— Откуда ты знаешь, что она толстая светловолосая кукла? — спросила Джаффи.
— Потому что видела ее. Однажды, минут пять. — Карен дрожала, несмотря на кашемировый плед, которым Джаффи укрыла ее колени. В ее голосе слышались скрипучие металлические нотки, как будто проигрывали старую заезженную пластинку, но она продолжала говорить, находя утешение в словах.
— Это было около трех месяцев назад. Бернард и я были вместе на людях в Бостоне, что случалось крайне редко. Мы пошли в картинную галерею в Бэк-Бее. Ему хотелось посетить выставку русских икон. Пришла и блондинка. Он познакомил нас. Ее имя Глория Финклистейн. По крайней мере раньше ее так называли. Теперь она миссис Бернард Хенриген.
В потоке ее слов Джаффи различила какой-то посторонний звук. Наконец она поняла, что это стучали зубы Карен.
— Послушай, тебе надо выпить немного бренди, ты вся дрожишь. — Джаффи налила из хрустального графина, который держала на небольшом столе красного дерева. Карен взяла бокал, но не поблагодарила и не стала пить. По-видимому, пластинка кончилась, и теперь Карен смотрела в пространство.
— Эта, как ее там, Глория, — начала Джаффи, отчаянно пытаясь отодвинуть Карен от края пропасти, куда та решила прыгнуть, чтобы уйти от реальности. Может, она не такая уж тупица, если ходит в картинные галереи?
Это подействовало. Карен снова включила свою пластинку:
— О нет, она глупая. Абсолютная дура. Самодовольно улыбается и хлопает глазами. Я достаточно долго разговаривала с ней, чтобы понять, что она ничего собой не представляет, просто кукла с большими сиськами и длинными ресницами. Мне и в голову не могло прийти… — Она замолчала, не в силах произнести ужасную правду. — Я уверена, что она пришла в галерею, только потому что Бернард упомянул как-то в разговоре о своем намерении пойти туда.
— Может, он сказал, что пойдет с тобой, и она захотела посмотреть на соперницу?
Карен согнулась и обхватила себя руками. Джаффи вспомнила, что раньше она делала так, когда приходили месячные.
— Боже! Знаешь, ты, вероятно, права. Они говорили об этом, что особенно обидно. Наверное, Бернард встречался с ней уже несколько месяцев, хотя все еще был со мной. Должно быть, они говорили и о многих других вещах. Я так и слышу: «Бедная Карен, как я могу обидеть ее? Ты же знаешь, она так любит меня…» Карен сделала большой глоток бренди и закашлялась, затем, как побитый щенок, подняла глаза, взглянув на
— Что может быть обидней? Значит, он обманывал тебя? — Джаффи взяла бокал с бренди из негнущихся пальцев Карен и подняла ее на ноги. — Дорогая, взгляни на себя. Ты только взгляни.
Одна из стен комнаты была зеркальной. Карен и Джаффи отражались в ней, стоя рядом друг с другом.
Актриса, с густой гривой рыжеватых волос, ниспадающих на плечи, с потрясающей фигурой в белом шелковом японском кимоно, и психолог, с грязно-коричневыми, собранными в пучок волосами, в мятой персиковой блузке, наполовину вылезшей из серой шерстяной юбки.
— Знаешь, что больше всего меня бесит? Не то, что мужчина, которого я любила, женился на восемнадцатилетней дурочке, а то, что я старею.
— Карен, до того как ты связалась с этим чертовым Бернардом, ты была восхитительной молодой женщиной, умной и с прекрасным чувством юмора. Ты жаждала узнать все на свете. Он сделал из тебя некое надуманное подобие своей жены, а потом оказалось, что полученный результат не нравится ему самому, и он бросил тебя ради блондинки с большими сиськами. Вот о чем тебе надо подумать. И о времени, которое ты потратила на этого зануду Хенригена.
По щекам Карен побежали слезы, и она зарыдала.
— Извини. Я не хотела.
Джаффи крепко обняла подругу:
— Ничего, ты имеешь право. Для того ты и приехала сюда, чтобы выплакаться.
Час спустя Карен перестала плакать, приняла душ и переоделась. Она приехала без какого-либо багажа, имея только то, в чем была одета, поэтому сейчас на ней был один из халатов Джаффи из ярко-зеленой стеганой хлопчатобумажной ткани. Лицо Карен порозовело. Вымытые волосы ниспадали мягкими локонами.
— Наконец ты становишься похожей на себя, — сказала Джаффи. — Когда выспишься и из-под глаз исчезнут темные круги, станешь совсем другой.
Карен легла на кровать под балдахином с кружевами в бело-голубой комнате для гостей.
— Просто как в сказке, — сказала она. — Фея взмахнула своей волшебной палочкой, и все преобразилось.
Так не бывает, Джаффи. Но спасибо за попытку.
— Конечно, не бывает. Я знаю, что тебе пришлось пережить и какие шрамы остались в твоей душе. Хочу только сказать, что внешний вид имеет большое значение для женщины. И если ты видишь в зеркале приятное отражение, то и внутреннее состояние будет гораздо лучше. А теперь отдыхай.
Карен проспала около двадцати часов и появилась в дверях спальни в пятницу в девять утра.
— Я не помешала?
— Нет, конечно, нет. Пол ушел в офис, а я лежала здесь, размышляя о домашних делах и о том, что надо бы заказать бакалейные товары, мясо и цветы. Пол настаивает, чтобы в вазах всегда были свежие цветы. — Джаффи налила кофе из серебряного кофейника, стоявшего на подносе рядом с кроватью. — Хочешь есть? Я могу приготовить свежие тосты. Как насчет яйца?
Карен покачала головой: