Любовь на грани смерти
Шрифт:
Надеть его можно будет недели через две, может, три. За это время я, скорее всего, уже вернусь домой. Если не убьют. Тогда оно совсем без надобности будет. Если выживу, значит отложу с трех зарплат и куплю в соседнем магазинчике у узбеков похожее.
— Всего час, похвально, — прокомментировал Стас и задумчиво посмотрел на вещи, которые я отложила для оплаты. Затем перевёл взгляд на соседнюю примерочную. Три продавщицы сгибались под тяжестью вещей, которые отложила моя «соседка».
Леон, сидевший на удобном диване, оторвал взгляд от ноутбука, за которым работал. Тоже посмотрел на мои вещи, затем
Или не стоило брать одежду для офиса? У меня же было немного из своего.
— Если что-то лишнее, я повешу обратно, — быстро предложила, не зная, как расшифровать директорский взгляд.
Бесов всё же соизволил встать, перебрать мою одежду и сесть обратно.
— Лиза, иди сюда, — позвал меня к себе.
Села на самый краешек дивана.
— Что не так, Леон Русланович?
— Что не так, Лиза? — передразнил мужчина. — Мне кажется, что даже в подвальчике рядом со своим домом ты планировала потратить больше. Мы только вчера об этом разговаривали. Кто из нас двоих кого недопонял?
— Я выбрала всё, что мне необходимо на первое время. Мы, то есть я, очень опрометчиво поступила. Мне нужно было сегодня утром посмотреть по интернету другие магазины. Есть не хуже, но вполовину дешевле. Я взяла то, что мне понравилось. На сумму не смотрела. Но она превысит вашу месячную зарплату. Я это понимаю.
— Вот оно что. Ты решила, что я живу на одну зарплату?
— Наверное, Влад вам платит какой-то процент с прибыли компании, — ответила я. — Не хочу, чтобы для меня вы что-то просили у него.
— Можешь у меня попросить. Я добавлю, — как всегда нашёл чем меня задеть Стас. Он, как и Леон, подходил совершенно бесшумно. — Расскажи ей. Пусть знает. Всё равно уже по уши увязла. Только быстро. Сидим здесь, как на витрине.
— Николай Васильев, отец Влада, когда-то выкупил убыточное развалившееся предприятие у государства. Ему удалось поставить компанию на ноги, наладить производство. Это ты знаешь.
Я кивнула.
— Уже при его жизни компания стала выходить в минус. Нужно было менять профиль, находить другие рынки, проводить антикризисные мероприятия. Одним словом, работать по — новому. Ничему подобному Николая Васильева не учили. Что-то он понимал, но его знаний и умений было мало для того, чтобы развернуть столь большой и слабо маневренный флагман. Всему этому учили Влада. Но большинство знаний, как я понимаю, пролетело мимо его ушей. Ты и сама видишь, как он до сих пор работает.
— Вижу, — согласилась я.
— В Америке я являлся акционером и входил в состав директоров похожей компании. Стасу тоже не было куда девать деньги, и он помогал мне выкупать акции. Я близко подобрался к контрольному пакету, но дальше возникли некоторые нюансы. Здесь умер Васильев, и у мамы хватило ума понять, что ещё год и она с Владом останется на улице. Она попросила меня о помощи. Я три месяца днями и ночами изучал дела вашей компании и собственные перспективы в другой, американской.
— Никакого инвестора не было. Это всё вы, — только теперь поняла я.
— Компания принадлежит мне. Пятьдесят один процент у меня, девять у мамы, двадцать у Влада и двадцать у Стаса. Но мы решили это не афишировать. Я не хотел привлекать к себе лишнего внимания производя смену владельца в трудное для компании время. На вашем рынке Николаю Васильеву доверяли. Затем стали доверять его сыну. Бумаги давно переделаны, как и доходы. Просто пока не довели до сведения всего коллектива. При желании, Лиза, я могу подарить тебе этот магазин.
Но я уже думала о другом.
— Леон, у вас же нет наследников, кроме мамы и Влада. После вашей смерти им достанутся ваши акции. Возможно, настоящее положение дел компании всё же известно ещё кому-то?
— Я ему целый месяц об этом говорю, — неожиданно согласился со мной Стас. — Но он не хочет меня слышать.
— Потом поговорим, — раздражённо бросил Леон и выключил ноутбук. — Пошли, Лиза, будем вместе выбирать тряпки, если одна ты этого сделать не можешь.
Ночью я проснулась от сильных болезненных спазмов в животе. Предвестников наступающих месячных. Осторожно и, как мне казалось, бесшумно, перелезла через спящего Леона. Но он тут же сел на кровати:
— Лиз, ты куда?
— В туалет. Я немного побуду там. Наверное, женские дни начнутся.
— Жаль, — тихо произнёс мужчина. — Очень жаль. Я думал о тебе и ребёнке.
— Леон, ну какой ребёнок! Я же вам говорила.
— Иди, Лиз, — раздражённо бросил он.
Живот стало хватать сильнее, и я решила задержаться на унитазе. У меня так часто было. Когда посмотрела вниз, то увидела разводы крови. Месячные, к моему счастью, всё же начались.
Совершив все гигиенические процедуры, решила сходить не в столовую, а на кухню. Знала, что там есть аптечка. Обязательно должно найтись какое-то обезболивающее. Набросила на пижамный комплект длинный халат, обула мягкие домашние туфли и вышла из спальни. Леон ничего не сказал. Наверное, уснул.
В кухне, к моему удивлению, курил и пил кофе Стас. Тоже удивлённо вздёрнул бровь при моём появлении.
— Совесть мучает?
— Хотела аптечку найти. Знаю, что где-то здесь. Можно что-нибудь обезболивающее? — тихо спросила я, решив не провоцировать его на унижения или скандал. К тому же кухня находится далеко от спальни. Бесов вряд ли услышит, кричи или не кричи.
— Что, Леон поколотил?
— Нет. Живот болит, — призналась я, не решившись озвучить причину. Вряд ли эти мужчины привыкли к подобным разговорам.
Стас принёс аптечку, поставил на стол, но не убрал с неё свою огромную лапу:
— Почему он болит? Что там с тобой Леон по ночам делает?
— Никто ничего не делает. Женские дни начались. Можно таблетку или нет?
— Наследник в пролёте, — хмыкнул мужчина. Покопался в лекарственных упаковках и протянул мне одну. — Это спазмолитик. То, что тебе нужно.
— Откуда вы знаете? — автоматически произнесла я, выдавливая кругляш и запивая водой.
— Я всю жизнь служил. Нас учили не только оказывать первую помощь, но и роды принимать. Сядь, поговорим.