Любовь на краю света

Крамер Ирмгард

В дверь постучали.

— Сестра Фиделис, — спросила я выразительно, поскольку на самом деле хотела получить ответ.

Ной заглянул в комнату:

— Мне подождать еще? Вы придете? Или я могу отправляться в свою комнату?

Он спросил, можно ли ему идти в свою комнату. Все это было похоже на какое-то фрик-шоу из XIX века, когда дети еще были с мамами на «вы» и должны были целовать руку своим отцам.

— Еще секунду! — ответила сестра Фиделис Ною. — Пожалуйста, подожди за дверью.

Вздохнув, Ной закрыл дверь, и монахиня повернулась ко мне, говоря громким шепотом:

— Вы задаете слишком много вопросов. К

тому же вы подписали контракт, который включал в себя пункт о молчании. Уже забыли?

Ирина подписала контракт. С пунктом о молчании. Так ведь всегда надежнее.

— Конечно нет, — сказала я.

— Я могу рассчитывать на то, что вы согласны с предложением?

Мгновение я колебалась. То, что монахиня может лгать, казалось мне весьма невероятным. А я все время только этим и занималась. Я кивнула. На этот раз Ной не мог этого заметить.

— Вы окажете ему большую услугу, если будете молчать.

Она сжала мне руку, натянуто улыбнулась, вышла из комнаты и хотела взять за руку Ноя, но он уклонился от ее прикосновения. С опущенной головой он пошел за ней. Я пошла за ними, держась на некотором расстоянии.

Они вдвоем сели в кресла в библиотеке. Ной, казалось, внимательно слушал, в то время как сестра Фиделис читала ему что-то старое, сложные фразы, написанные старомодным языком. Я бы наверняка заснула после трех таких фраз, а он по-прежнему выглядел бодрым.

— Вы не возражаете, если я возьму книгу? — прервала я ее.

— Возражаем, — сказал Ной.

— Конечно нет! — сказала сестра Фиделис. — Отчего ты такой скверный?

Этого слова я еще ни от кого не слышала. А я уже много времени уголками глаз наблюдала за этими двоими.

— Ты скоро закончишь? — спросил он через некоторое время недовольным тоном.

Сначала я не поняла, что он обращался ко мне. Я осознала это, когда сестра Фиделис стала его увещевать:

— Ной! Что с тобой? Фрау Павлова может быть здесь столько времени, сколько ей нужно.

— Зачем? Чтобы вытащить книгу с полки достаточно одной секунды.

— Я уже все, — сказала я, достала с полки «Черного паука», не зная, что это было, и поспешила выйти.

Он знал, что я была в комнате. Это повторялось уже третий раз — первый был вчера, когда он играл на фортепиано, второй — сегодня, когда я подслушивала у комнаты для занятий, и сейчас.

Путь обратно в свою комнату я попыталась пройти с закрытыми глазами. После нескольких шагов я врезалась ногой в пузатую вазу. Раздался громкий звук.

— Все в порядке? — спросила сестра Фиделис, которая сразу же выскочила из библиотеки.

— Конечно, благодарю, я просто неуклюжа.

Совершенно бессмысленно было пытаться пройти даже несколько метров, закрыв глаза. Я попробовала еще раз: протянула руки и осторожно сделала шаг. Только теперь я заметила, что в разных комнатах часы бьют по-разному и что иногда их звук очень высок и едва различим. Это должны быть старые электрические провода.

От книги о черном пауке мне не стало лучше. Она была очень старая и жестокая. Дикий охотник поцеловал в лицо ребенка, который сразу же почувствовал жгучую боль. На нем возникло черное пятно, которое разбухло и превратилось в черного паука. Во время ненастья паук лопнул, и появилось много маленьких паучков. Меня тошнило. Но в то же время я хотела знать, чем все закончилось, и провела за чтением половину ночи. Наверное, я долго не могла заснуть, а потом услышала в отдалении

звуки фортепиано, на котором играл Ной. Я полностью открыла окно, слушала и думала о том, что я узнала сегодня от сестры Фиделис. Родители Ноя были мертвы, и она, очевидно, занималась его воспитанием. О, ужас. Сейчас мне стало очень жаль его. Кто вынес бы жизнь с этой старухой, рот которой был зашит и которая смеялась очень редко. Уже то, что она учила его, было абсурдно. Для этого существовали школы со всем, что к ним относится. А ее помощники вроде Ирины Павловой давали обет молчания, подписывая соответствующий договор? О том, что Ною нельзя рассказывать о том, что происходит «там», и что ему нужно читать вслух только старые книги. Я засмеялась в подушку. Какие здесь могли быть причины? Это же извращение. Мне в голову пришла мысль, что, может быть, сестра Фиделис была психически нездорова и устроила здесь свое частное шоу. Ведь бывали же случаи, когда дети на протяжении десятилетий содержались в подвалах и… Я не хотела даже думать об этом, зевнула и стала размышлять о том, придет ли Ной на следующее утро на занятие по плаванию. В конце концов, в прошлый раз он едва не утонул.

12

Конечно, он был на месте. С вызывающим выражением лица, намекающим на то, что в этот раз все будет так, как надо.

— И? Как бы ты хотел на этот раз? — спросила я, запинаясь. Не знаю почему, но во мне появилось отвращение к нему. Возможно, потому, что у него было что-то, чего желала и я, — он смотрел буре прямо в глаза, зная, что за ней мог следовать ураган, и все равно шел вперед. После того, что произошло с ним вчера, я подумала, что он никогда больше не приблизится к воде.

— Покажи еще раз, — сказал он и вытянул свои руки вверх в знак того, что я не должна прикасаться к нему. — Я касаюсь тебя!

О, небо! Есть ли слова, позволяющие выразить ощущение от этой пытки? Я послушно протягивала руки вперед и назад, гребла и прикусила себе щеку, чтобы не наброситься на него, как жаждущий крови зверь. Он преступил мою физическую границу. Никому другому это не дозволялось. Обычно настолько приближались ко мне только люди, которым я доверяла и которых я знала. Ноя я не знала.

— Ты скоро? — спросила я и почувствовала, что мое самообладание сходит на нет. Мне стало холодно из-за мурашек, причиной которых был он.

Наконец он отстранился от меня, опустился в воду и на мгновение замер. На этот раз я пошла за ним по лестнице. Медленно, но с ощущением счастья. Сам того не подозревая, он пугал меня. Казалось, он был удивлен, когда я оказалась рядом с ним в воде.

— Я думал, ты боишься, — сказал он тихо.

Он мог читать мысли?

— Попробуй плыть, оставаясь на поверхности и двигая вытянутыми ногами вверх и вниз, дыши спокойно и самое главное — никакой паники. Я здесь, тебе ничего не угрожает.

Я могла видеть страх на его лице, который словно перебросился на меня. Он боролся с собой. Казалось, эта борьба дается ему слишком тяжело. Он нервно хватал ртом воздух. Но потом он лег в воду и начал повторять движения моих рук. Он проплыл несколько метров влево, остановился на углу. Я сопровождала его. Он должен помнить, что я рядом. Когда он коснулся края бассейна на другом конце, то испугался и не мог в это поверить.

— Есть! — воскликнула я. — Ты сделал это.

В этот момент я не смогла сдержаться и дружески похлопала его по плечу.