Любовь на первой полосе
Шрифт:
Кейт быстро сняла трубку.
Ей пришлось ждать несколько минут. Это были нелегкие минуты беспокойства и сомнений в правильности того, что она делает. Наконец ее соединили с отелем.
— Bonjour, hotel «Carlton», — раздался голос на том конце провода.
Кейт решила говорить по-английски. За те деньги, которые с нее дерут, она имеет право говорить на своем родном языке.
— Соедините меня, пожалуйста, с номером 198. Мне нужен мистер Чарли Гамильтон.
Наступила тишина. Потом Кейт услышала, как телефонист отеля
— Monsieur Hamilton n'est pas la. Voulez-vous parler aves la reception? Peut-elre laisser un message? [4]
— Спасибо, нет.
Кейт не настолько хорошо знала французский, чтобы оставлять на этом языке какие-либо сообщения. А в «Карлтоне» штатных переводчиков в этом году не было. Хотя вполне могли бы себе это позволить.
Закончив укладываться, она написала Дугу записку: отменила встречу и сообщила, что улетает в Лондон.
4
Месье Гамильтона нет на месте. Если хотите, я могу соединить вас с портье. Может быть, вы пожелаете оставить сообщение? (фр.).
Велев портье забрать ее вещи, Кейт направилась по коридору к лифтам. Поэтому она не слышала настойчивого телефонного звонка.
Чарли Гамильтон минут пять слушал длинные гудки, а потом с яростью швырнул трубку.
Интервью Кейт наделало в Канне много шума. Все согласились, что этот материал был лучшим из всего, что появилось в газетах о кинофестивале. Дуг Фримен прочитал его со смешанным чувством восхищения и зависти. Джереми Бойл несказанно удивился, а Трейси даже не могла поверить в то, что все так обернулось.
Она провела ночь с Дэвидом О'Нейлом в «Карлтоне», а когда вышла из душа, сразу наткнулась на свежий номер «Пост». Газеты стопочкой лежали на мраморном кофейном столике. Под газетной шапкой она увидела небольшую, размером с почтовую марку фотографию человека, с которым только что рассталась, и заголовок: «Дэвид О'Нейл рассказывает о своей новой роли в «Последнем прощании». Читайте на 24-й странице эксклюзивный репортаж Кейт Кеннеди».
А герой тем временем сидел на веранде, подставив лицо утреннему солнцу, и доедал последний круассан. Держа газету, он придирчиво читал интервью, особенно те места, где Кейт его цитировала.
Читал и удовлетворенно кивал. Она верно ухватила суть. Чарли, кажется, был прав насчет нее.
Дэвид поднял глаза на Трейси и увидел, что та тоже читает, но радости явно не испытывает. Более того, смазливое личико исказила ярость. Бледность, казавшаяся вчера таинственной, на солнце выглядела нездоровой.
— Ты в порядке? — участливо спросил он, наливая ей остатки кофе. — Тебя что-то беспокоит?
— Верно заметил, — процедила она сквозь зубы. — Почему ты не сказал, что давал интервью Кейт Кеннеди?
Дэвид приложил немалые усилия, чтобы остаться невозмутимым.
— Ты меня не спрашивала, глупенькая. И вообще мне казалось, что тебя больше интересует мое тело.
— О, Дэвид, конечно. Но ведь мне нужно еще и на хлеб зарабатывать! А как же я это сделаю, если Кейт меня опередила?
— Человек не всегда получает все, что хочет, — философски заметил Дэвид. — Кейт получила интервью, ты получила меня. Разве я такой уж неутешительный приз?
Бесполезно. Трейси была похожа на ребенка, который потерял свой леденец. Мокрые после душа волосы быстро высыхали на солнце и превращались в некрасивую копну. Трейси зарыдала.
Дэвид про себя выругался. Господи, ну почему так всегда? Он находит девочку, которая вроде бы таит в себе миллиард возможностей доставить ему удовольствие, и он ложится с ней в постель, чтобы перебрать эти возможности одну за другой. Но что бы ни происходило ночью, утро всегда одинаково. Весь лоск с девчонки сходит, и она на глазах превращается в избалованного ребенка.
Пора ее гнать. Он демонстративно посмотрел на часы:
— Дорогая, мне надо бежать. Я договорился позавтракать с моим агентом в «Кап д'Антиб» и не хочу опаздывать.
Трейси вздрогнула. Она-то думала, что Дэвид сейчас встанет перед ней на колени, будет умолять о прощении, а он… Этого она понять не могла.
— А что ты будешь делать после завтрака? — игриво спросила она, отбрасывая мокрое полотенце.
Но Дэвид уже видел это раньше. И не раз.
— После завтрака я буду собирать вещи. В Лос-Анджелесе умер мой друг. Старый верный друг. Я еду на похороны.
— Значит, ты просто хочешь сказать, чтобы я уходила?
— Примерно. Ради тебя я отказался бы от всего на свете, но только не от прощания с Саем Голдбергом. Он умер вчера, и если я не улечу сегодня днем, то опоздаю и не смогу проводить его в последний путь.
Схватив пиджак, он вышел из номера. Трейси даже не успела ничего ответить.
В это самое время человек в темном костюме и модной шляпе направлялся к столику в «Мартинесе», за которым сидел Джереми. Подойдя, человек показал свое удостоверение и сел рядом.
— В чем дело? — враждебно осведомился Бойл, подогретый несколькими рюмками «Перно».
— Моя фамилия Делон. Инспектор Делон из Каннского отделения сыскной полиции. Следуйте со мной. Doucemenl [5] .
— А в чем дело-то? — повторил Джереми, у которого уже слегка заплетался язык. — Вы не имеете права.
— Ошибаетесь, месье. Право я имею. Равно как и полномочия, данные мне Скотленд-Ярдом. Насколько мне известно, вас хотят допросить относительно кражи.
5
Тихо (фр.).