Любовь начинается с боли
Шрифт:
– Нужно было решить все иначе.
– Как? Как, я спрашиваю, мать вашу, иначе?
– Она тоже должна была решать. Это был ее ребенок.
– Дрожащим голосом ответила Лера, по щекам которой текли слезы.
– Мой! Этой был и мой ребенок!
– Крикнул Змей и со всей силы ударил кулаком по стене, на которую опиралась Валерия.
– Это. Был. Мой. Ребенок.
– Снова повторил он, выделяя каждое слово.
– Так, брат, закончили эту сопливую мутотень. Пошли-ка, я отведу тебя в комнату. Тебе бы проспаться.
– Не выдержав, Толян подошел к Змею и, подхватив его под правое плечо, добавил уже
– Мудак. Ты только что назвал меня котенком. Отвратно.
– Пробубнил Змей перед тем, как отключиться.
Ольга стояла возле плиты, и боязливо бросала взгляд в сторону Чапы, развалившегося в кресле перед телевизором. Воспоминания о том времени, когда они жили вместе, накрывали, словно ледяные волны, заставляя сердце биться в бешенном ритме.
– Ты там скоро, или мне придти и поторопить тебя?
– Крикнул Чапа, отчего Ольга вздрогнула всем телом. Она знала, что если что-то сделать не так, он пустит в ход кулаки. Он всегда бил ее, когда у нее что-то не получалось, или когда она одевала не то, что он хотел, или за то, что маленький Чеслав просыпался среди ночи и плакал. Ольга никогда не забудь то время. Жуткий шрам на левом бедре от кухонного ножа, всегда будет напоминать ей об этом.
– Все готово, ты можешь иди за стол.
– Еще чего. Неси сюда.
Прочитав про себя ‘Отче наш’, женщина взяла поднос и сделала шаг в комнату. Осторожно, стараясь не поднимать своего взгляда, она поставила еду перед Чапой.
– Ох*енно! Домашняя еда. Знаешь, я, может быть, возьму тебя с собой, будешь мне жрать варить, ну и ночами согревать.
– Чапа протянул руку и положил ей на бедро, отчего Ольга, словно ошпарившись, отскочила от него. Она с полными ужаса глазами смотрела на своего мужа. Тот, заметив ее испуг, разразился смехом.
– Трусливая курица. Ты позвонила этому мелкому недоноску?
– Я…
– Конечно же нет.
– Съязвил он.
– Давай, бери трубу и набирай. Не забудь включить громкую связь. Хочу слышать, как эта падаль испугается за свою мамочку.
Олга судорожно сглотнув, непослушными руками достала из кармана телефон и набрала номер сына, молясь про себя богу, чтобы тот не взял трубку.
– Да, мама?
– Раздалось на том конце, разбив все ее надежды.
– Чеслав…Дор…Чеслав, ты…Ты…- Она не могла просить его приехать к ней. Не могла. Ведь если он приедет, Чапа просто-напросто убьет их обоих.
– Вот же овца тупорылая!
– Чапа поднялся и выхватил телефон из ее рук.
– Сынуля, здравствуй.
– Ты? Что ты там делаешь? Где мама? Что ты с ней сделал?
– Взволнованно спросил Чеслав.
– Здесь твоя мамочка, пока цела и невредима.
– Чапа схватил Ольгу за волосы и притянул ее к своему лицу. Усмехнувшись, он провел языком по ее щеке, жадно впиваясь в губы. Ольга попыталась вырваться.
Услышав ее глухие стоны, Чеслав яростно закричал:
– Если ты хоть что-нибудь с ней сделаешь, я тебя убью!
– Кишка тонка.
– Ответил ему Чапа и сбросил вызов.
Глава 17
Тик. Тик. Тишина.
Тик. Тик. Давящая, гнетущая тишина.
Тик. Тик. Размеренный ход часов
Тик. Тик. Быстрый вдох и глубокий, почти до полной вытяжки кислорода из легких выдох. Сердце болезненно сжалось, заставляя согнуться в комочек сильнее. Тесно прижав коленки к груди, Наталья закрыла глаза и до скрипа сжала зубы, пытаясь успокоить это ужасное чувство, съедающее изнутри.
Легкий стук в дверь, тихий скрип половиц. Девушка чувствовала, что за спиной кто-то стоит, но не было желания оборачиваться. Не хотелось никого видеть рядом. Не хотелось видеть их жалость и сочувствие в глазах. Хотелось покоя. Одиночества. Хотелось умереть. И она, было, сделала эту попытку, уйти из этого жестокого мира, вслед за своим малышом. Но, как ни странно, когда она держала кучку таблеток в своей ладошке, ее остановило воспоминание о зеленых глазах, о страхе, звучавшем в его голосе, когда он просил ее не совершать глупостей.
– Наташа, доктор Юзин выписывает тебя завтра.
– Прошептала Валентина, чуть дотронувшись до плеча Наташи, от чего так резко повела им, не желая ощущать на себе чьи-то прикосновения.
– Нам надо что-то придумать. Я уверенна, он уже позвонил Замятину. Нужно спешить, иначе наш план провалится. Твой паспорт у меня. Вот пакет с одеждой и немного денег. Утром приедет мой брат и увезет тебя к себе в деревню. Там живет одна бабка, она одинокая и детей у нее нет. Поживешь пока у нее, а там определишься.
– Хорошо.
– Хриплым голосом ответила Наталья, все еще не поворачиваясь к Валентине.
– Ты это, прекращай, пожалуйста! Все будет хорошо, слышишь! Не кисни! Ты еще молодая, еще кучу таких нарожаешь!
– Задергала девушку медсестра.
– Таких уже не будет.
– Тихо ответила Наталья железным, безликим голосом, поворачиваясь к Валентине.
– Он был первым. И он был от него.
– Дурочка! Это был ребенок от человека, который тебя изнасиловал!
– Малыш не виноват.
– Господи, какая же ты дурочка.
– Покачала головой Валентина и вышла из палаты.
Наташа еще долго лежала, закрыв глаза, то и дело, проваливаясь в полудрему. Днем приезжала Лера, которая привезла ей вещи и рассказала, что Змей дома, пьяный и жутко расстроенный. Наталья не понимала этого мужчину. Он вел себя очень странно. Она не понимала, зачем он женился на ней. Ребенок? Но ведь он знал, что его не будет. Наташа помнила выражение его глаз, когда он говорил ей про аборт. Она видела боль в них, и не понимала, почему он это делает.
Но, не смотря на это, Наташа думала о нем постоянно. Проклиная и ненавидя себя за это. Но она ничего не могла с собой поделать. Когда Наталья вспоминала о той ночи, страх липкими сетями окутывал ее. Когда же она вспоминала о его ласковых прикосновениях в их последнее совместное утро, в ней просыпалась нежность к этому мужчине, но стоило воспоминаниям вернуть ее в ту минуту, когда Змей вынес приговор их малышу, она начинала ненавидеть его всем своим существом. Она запуталась в себе. В своих чувствах. Наташа понимала, что ненависть, это единственное, что она должна испытывать к Змею, но как бы она не хотела, было еще что-то, надававшее девушке покоя.