Любовь (не) делится на три

Кьярри Стелла

— Забери, Маш. Мне не нужно твое кольцо. Мне вообще ничего не надо от вашей семейки. Просто отстаньте от меня.

— Так ты поможешь? Заберешь заявление? — с надеждой смотрит мне в глаза.

— Я постараюсь. Но поклянись, что вы все забудете дорогу в мой дом. Отвяжетесь от меня и гарантируете безопасность моей семье.

— Обещаю.

— Тогда открой дверь и просто поверь мне на слово.

Маша смотрит на свои руки, теребит кольцо, а потом быстро снимает блокировку с замка.

— Спасибо, Адель. Я знала, что ты замечательная

женщина. Игорь идиот. Но на дураков не обижаются.

— Мне плевать. Удачи, Мария. Надеюсь, видимся в последний раз, — с этими словами дергаю ручку и выхожу из машины. Оборачиваться не хочу. Я действительно больше не желаю думать обо всем, что случилось.

Но, зайдя в подъезд, все-таки набираю номер майора Федотова. Ради благополучия своей крестницы. Ради того, что я когда-то связывало нас с Игорем. Пусть у них будет шанс начать с чистого листа.

33

Пока мы с Марией разговаривали, Вадим принял ванну и даже оделся. Нахожу его в гостиной, с задумчивым видом, смотрящим в окно.

— Как прошел разговор с подругой? — поворачивается. Во взгляде вижу недоверие и печаль. Внезапно я осознаю, что не хочу строить отношения на вранье. Хватит с меня этой грязи.

— Прости, я обманула тебя... Приезжала Мария Волжанина и попросила забрать заявление на Игоря. Я не сказала тебе об этом, потому что боялась, что ты меня не отпустишь, а разговор должен был состояться. Я записала ее признание на диктофон… — вываливаю на Суржевского все, что произошло в машине. Кроме того, как Маша заперла меня. Не хочу его волновать. Все обошлось, никто не пострадал. Выдыхаем и живем дальше.

Суржевский слушает молча. Надеюсь, он не обижается на мой поступок…

— Вадим, давай всегда говорить друг другу только правду? — подхожу и кладу голову ему на грудь. — Если ты меня разлюбишь или захочешь чего-то нового, просто скажи мне об этом. Но не изменяй.

— А ты, готова хранить верность одному мужчине до самой старости? — приподнимает мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— До самой старости? К чему эти громкие заявления? — хмыкаю.

— Почему громкие? Я на полном серьезе… — хмурится. — Ты готова быть со мной до самого конца? Но учти, я очень ревнив и люблю эксперименты в постели, — добавляет шепотом от которого по коже бегут мурашки.

— Я не даю поводов для ревности, — отвечаю также тихо. — Разве что иногда и только к одному…

— Что за новости?! — прижимает меня к стеклу и разводит руки в стороны, сдерживая и заглядывая в глаза.

— К работе… — смеюсь. — Я ужасный трудоголик.

— Значит, в ближайшее время твой новый босс с удовольствием отправит тебя в декрет, — с этими словами мой секси-психолог накрывает долгим и самым волнующим поцелуем мои губы, а затем уносит в спальню.

Вадим медленно стягивает с меня спортивный костюм и осторожно укладывает на чистые простыни. Я готовилась к его возвращению. Он замечает и хмыкает, забираясь сверху.

— Значит, декрет? — провожу пальцем по его губам,

но он перехватывает его и прикусывает. Я не пью таблетки уже неделю, потому что они не сочетаются с лекарствами, выписанными мне после аварии врачом.

— Ты что-то имеешь против? — не тратя времени на прелюдии резко разводит мои бедра и вынув откуда-то из ящика две шелковые ленты быстро привязывает щиколотки к основанию кровати. Не успеваю запротестовать, да и нужно ли мне это сопротивления? Когда внутри все так и кипит. Зачем же лишать нас обоих этого долгожданного удовольствия?

Суржевский не церемонится. Нависнув надо мной, одним толчком заполняет меня, вырывая с губ вместо ответа сладкий стон.

Дальнейшее похоже на сон: идеальный нежный мужчина, дорвавшийся до желанного тела. Вадим не жалеет меня, истязая лаской и доводя до пика, но не давая кончить. Царапаю его, прикусываю за шею, прошу еще… но он играет со мной, вышибая остатки разумных доводов о том, что нам еще рано переходить на новый этап.

— Черт, Суржевский! — взвизгиваю, когда он также резко выходит из меня. В самый сладкий момент Вадим заставляет почувствовать пустоту.

— Что-то не так? Ты все еще сомневаешься, да? — проводит языком по моей шее. Ума не приложу откуда в нем столько выдержки…

— Прекрати меня мучить… это слишком! — извиваюсь под ним, стараясь свести бедра, но ничего не выходит. Он надежно привязал меня.

— Эй, так нечестно… хочешь, чтобы я и руки сковал? — перехватывает шаловливые пальчики, которые тянутся к низу живота, чтобы вступить в игру. Остаюсь совершенно раскрытой перед ним, беспомощной. Мое оружие — взгляд и улыбка. И я красноречиво смотрю ему в глаза, проводя языком по искусанным губам, чтобы все понял… — Кошечка, ты слишком хитра… но ты не получишь сладкое, пока не позволишь мне сделать так, как хочу я…

Трется членом, еще сильнее распаляя горящее лоно, но не входя на всю длину.

— Вадик, прошу… — дыхание сбивается, сама подаюсь вверх, пытаясь наконец получить желанную разрядку.

— Прошу, что? — ловит мою губу и оттягивает ее, запускает язык мне в рот.

— Продолжай! Позволь мне… О да…

Суржевский не дожидается, теряет терпение и начинает вколачиваться так, что шлепки наших тел сотрясают пространство пустой квартиры. Забываюсь, что-то шепчу, потом срываюсь на крик…

— Нет, любимый… не прерывайся, я готова пойти на это... — освобождаю руку из его хватки и прижимаю корпус Вадика к себе. Мне нужно чувствовать его удовольствие. Все до последней капли.

Вадим прикусывает мою шею и совершает несколько глубоких и настойчивых толчков. Напрягается всем телом, приподнимет мои бедра, и заставляет меня снова улететь в облака.

— Это было потрясающе, — шепчет, покрывая поцелуями мое довольное лицо. 

— Хочу, чтобы так было всегда. До самого конца. И только с тобой, — закидываю освобожденные ноги ему на спину и притягиваю к себе.