Любовь не кончается: Эйлит
Шрифт:
— Рольф!
Он подошел к постели с Джулиттой на руках. Его лицо выглядело осунувшимся и утомленным, на щеках и на шее виднелась густая щетина.
— Я разбудил тебя?
— Ничего страшного. Я очень рада тебе… — По щеке Эйлит скатилась слеза. Еще старая Гульда однажды сказала ей, что в первые дни после родов все женщины испытывают душевную слабость и плачут по любому поводу.
— Она похожа на настоящую Джулитту? — глотая слезы, выдавила Эйлит. — Она тебе нравится?
— Она настоящая принцесса, — ответил Рольф и нежно вытер ее мокрые щеки. — Да,
Эйлит словно пригубила чудотворного бальзама. Все недавние опасения и сомнения разом пропали. Ее влажные от слез губы изогнулись в блаженной улыбке.
— У нее звонкий голосок, так что нас ждет много бессонных ночей. Прошлая ночь только начало.
Услышав о «бессонных ночах», Рольф игриво улыбнулся. Будто догадавшись, что прозвучало какое-то несправедливое обвинение в ее адрес, Джулитта обиженно захныкала. Укачивание и нежные слова не увенчались успехом — постепенно хныканье сменилось истошным возмущенным криком. Рольф торопливо передал дочь Эйлит.
— Фелиция сказала мне, что тебя вызвали к табуну. Что случилось? — Эйлит приложила ребенка к груди, а потому старалась говорить спокойно.
Лицо Рольфа посуровело.
— Гнедой вьючный жеребец, которого я привез с севера, на скаку угодил ногой в кротовую нору. Моджер попытался помочь ему высвободиться, но не сумел. Нога сломана.
— Ему можно чем-нибудь помочь?
— К сожалению, уже нет. Он сломал заднюю ногу. Жеребцы с такими травмами уже не способны к спариванию. К тому же рана оказалась очень серьезной. Мы перерезали ему горло. Это единственное, что оставалось.
— О, Рольф, мне так жаль. — Искренне раскаиваясь в своем недавнем негодовании, Эйлит взяла Рольфа за руку. — Я знаю, что ты возлагал на него большие надежды.
— Мне придется съездить на север за еще одним жеребцом.
Эйлит вздрогнула и прижала Джулитту к себе.
— О, нет, я не собираюсь уезжать прямо сейчас, — поспешно добавил Рольф. — Может быть, в марте или в начале апреля, когда подсохнут дороги. Зимой в тех краях нечего делать.
— Ты уверен, что найдешь то, что ищешь? — робко спросила она.
— О чем ты?
— Ты прекрасно знаешь, о чем. Торговцы рассказывают жуткие истории о том, что натворила на севере армия вашего короля. Опустошено и уничтожено множество деревень. Люди говорят, что если в Англии и возродится мир, то от него будет веять могильным холодом.
Рольф поморщился, когда Эйлит назвала Вильгельма «вашим королем».
— Торговцы всегда преувеличивают, — неуверенно заявил он. — В мятеже участвовал весь север: и шотландцы, и датчане, и английские графы. Королю ничего больше не оставалось, как дать бунтовщикам хороший урок.
Не желая ссориться, Эйлит опустила голову и поцеловала Джулитту в макушку.
— Здесь я не смогу найти нужного коня. Даже если их и не осталось на севере, я должен убедиться в этом
— Поступай, как знаешь, — сухо обронила Эйлит, до глубины души оскорбленная тем, что даже сегодня, в день рождения собственной дочери, сидя здесь, у ее колыбели, Рольф не мог удержаться от разговоров об отъезде. Она вновь ощутила горечь разочарования. Неужели то же самое испытывала и Арлетт, когда муж приезжал к ней лишь на несколько дней, чтобы вновь исчезнуть на одному ему ведомый срок? Неумение ценить то, что имеешь, постоянное стремление к чему-то недосягаемому, находящемуся за горизонтом, каждый раз новым — вот по какому принципу жил Рольф де Бриз.
Сиюминутное счастье и упоение любовью сменилось в душе Эйлит печалью и страхом Перепады в ее сегодняшнем настроении напоминали взлеты и падения сокола, парящего в небе. Повивальная бабка наверняка объяснила бы это нормальным послеродовым состоянием, но Эйлит была уверена, что дело не только в этом.
— Тебе нужно поспать. — Рольф наклонился и нежно прикоснулся губами к ее виску. — Я вернусь и навещу тебя позже.
Эйлит промолчала. Смущенный Рольф с почти мальчишеской прытью вскочил на ноги и, не оборачиваясь, вышел прочь. Он обещал вернуться? Ну что ж, он действительно вернется в один прекрасный день. И только обнаружив очаг потухшим, поймет, что опоздал.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Рольф знал, что увидит израненную, выжженную огнем и мечом землю, но то, что предстало перед его взором, когда он в сопровождении Моджера и восьми помощников пересек Хамбер и направился в Датскую марку, превзошло все ожидания.
Целые деревни были выжжены дотла, домашний скот перерезан, посевы уничтожены. На почерневшей от пожарищ земле вперемешку лежали обуглившиеся скелеты людей и животных. Судя по всему, их некому было предать земле. Немногие оставшиеся в живых, шатаясь от голода и усталости, при виде всадников либо бросались врассыпную, либо долго преследовали их, клянча подаяние. Мстительный Вильгельм обобрал их до нитки. Не осталось ни семян для сева, ни фруктовых деревьев, ни домашних животных, которых можно было зарезать и засолить.
По дороге отряд случайно наткнулся на деревню, выглядевшую относительно неплохо по сравнению с остальными. В ней уцелело большинство домов и строений, но не осталось в живых ни одного мужчины старше пятнадцати лет. Их безжалостно перебили королевские наемники. Месть Вильгельма и в самом деле оказалась страшной: словно он раз и навсегда решил извести со свету беспокойный северный народец.
Моджера мучили ночные кошмары, Рольф то и дело прикасался ко всем трем своим талисманам и молился чаще обычного Он по-прежнему хранил верность королю, но то восхищение, с которым он относился к нему на первых порах, теперь сменилось отвращением. Глядя на умирающих от голода женщин и детей, он не мог не думать об Эйлит и Джулитте. Воображение рисовало ему картины одну страшнее другой. То там, то здесь с наступлением сумерек видел он их изменившиеся до неузнаваемости лица, искаженные злобой губы, шепчущие проклятия.