Любовь не терпит отлагательств
Шрифт:
– Что?
– вернул он мне вопрос, улыбнувшись уголком губ.
– Что за нами установлена круглосуточная слежка. А еще… либо твои ребята не слишком чисто сработали при добыче информации, либо среди ваших информаторов скрывается информатор Артемьева – стукачок вшивый.
– В десяточку, - Андрей притянул меня к себе одной рукой за талию и поцеловал в лоб. – Слежка непрерывная, это явно.
Я вдруг вспомнила ощущение на себе чьего-то пристального взгляда, когда выходила в ту ночь от Вовки. Само воспоминание заставило меня вздрогнуть.
– Я хочу поехать в больницу к Наде, –
– Мы отвезем, - согласился Андрей. – Уверен, она уже в палате, отдыхает и ест шоколадные конфеты. Я знаю, тебе нелегко воспринимать это объективно, но рана у нее и впрямь не страшная.
Вовка рассеянно кивнул, да так, что непонятно было, услышал ли он вообще его слова.
Навестив Надю в белоснежной палате, мы убедились, что с ней все в порядке. Правда, она все еще лежала под капельницей, но уже пришла в себя и разговаривала, хотя и безрадостно. Вовка остался с ней, а мы поехали, наконец, домой, вместе, чего не случалось практически никогда.
Мы сидели в мансарде на диванах друг напротив друга. Я смотрела в окно в крыше, за которым уже совсем стемнело и осеннее небо казалось совсем черным. Какое-то напряжение до сих пор не собиралось меня отпускать.
– Так и не успел я решить вопрос с поставщиком сегодня, - говорил Андрей, который, похоже, не замечал моего состояния. – Уже несколько месяцев бьемся над этим договором, а все никак!
– Над каким договором? – спросила я, не поворачивая головы.
– Да есть в Подмосковье один барыга. Для нас было бы очень удобно с ним сотрудничать, да никак не можем сойтись на взаимовыгодных условиях.
– Чем он торгует?
– Говорю же, оружием! Чем ты слушаешь?
Я вздрогнула при слове «оружие». Меньше всего мне хотелось сейчас слышать об оружии.
– Что, такой важный поставщик? – выдавила я из себя.
– Неплохой, - кивнул Андрей. – Только характерец у мужика гнилой. Хочет, чтобы мы его крышевали, а при этом торгуется, как за кило колбасы. За копейку удавится!
– Так я тебя с переговоров сорвала? – тихо спросила я, посмотрев на мужа.
– Ну что значит «сорвала»? – возмутился он. – Думаешь, мне партия стволов дороже твоей безопасности? Я так и знал, что вы попретесь в самое жерло разборок!
Я мимо воли улыбнулась. Все-таки он все бросил и поехал меня спасать. Поэтому, не смотря на кольцо окружающих нас врагов, я всегда чувствую себя за ним, как за каменной стеной.
Я подошла и села рядом с ним, поджав под себя ноги и обняв мужа за шею.
– Я так боялся не успеть, - вдруг прошептал он, погладив мою руку. – Как чувствовал, что не найду тебя у подъезда, что ты полезешь под пули.
– Нет, - тихо и мягко возразила я. – Просто так вышло. Я вовсе не люблю оказываться под пулями.
– Пожалуйста, не спасай больше никого, - Андрей обнял меня, уложив к себе на колени, как ребенка.
– Так получилось. Вовка переволновался и наломал дров. А вот то, что ты просишь, я не могу обещать: как я могу не спасать людей, которых люблю? Если бы тебе грозила опасность, я бы сделала все невозможное, чтобы оградить тебя от нее.
Андрей
Я снова попыталась опустить веки, но поспешила вновь их распахнуть. Снова его лицо. Непоколебимое. Решительное. Равнодушное. Спокойное. Знающее. И жестокое… Жестокое… Такое, какого я никогда у него не видела. Которое никогда не имело отношения ко мне. Но которое проступает на поверхность… иногда.
Я несколько раз вздохнула и обернулась посмотреть на Андрея. Он лежал ко мне спиной и определенно спал. Я снова вздохнула в нерешительности и, наконец, придвинулась и прижалась к его спине. Было немного странно сейчас чувствовать к нему любовь и опаску одновременно. Но мое сердце упорно рвалось к Андрею… каким бы он ни был - восхитительно опасным, непредсказуемо пугающим, волнительно нежным или всеобъемлюще любящим. Он вмещал в себе столько мощных противоречий, что на первый взгляд его сущность казалось отталкивающей, но я не могла не признаться себе в том, что отдала бы все на свете, лишь бы ему было хорошо, и лишь бы мне быть с ним.
Я снова закрыла глаза и на этот раз ничего не увидела, ощутив руками приятное тепло его кожи, ее едва уловимый запах, и настоящее умиротворение от осознания его физической близости ко мне.
Глава 18.
Я открыла дверь пятнадцатой палаты и вошла в совершенно белую комнату, слепящая белизна которой усугублялась пасмурным небом за окном. Я приблизилась к обернувшемуся Вовке, который бдел у постели возлюбленной, держа ее за изящную руку. Наверное, я прервала их беседу. В комнате явно ощущалось тягостное напряжение.
Вовка смотрел – не только на меня или на Надю – на любой предмет в палате со страдальческим выражением лица. Надя, лежавшая на двух высоких подушках, смотрела приветливо.
– Привет, - неловко сказала я обоим сразу.
Они нестройно повторили за мной.
– Это тебе, - поставила я цветы в вазу на тумбочке, стала выкладывать гостинцы, которых было довольно много, поскольку мне было не просто угадать предпочтения незнакомого человека – купила всего и побольше. – Чтобы скорее поправлялась. Тут книги, журналы, кроссворды, если, конечно, ты не против такого такой формы досуга… - я оглянулась на внушительную плазменную панель на стене.
Надя, бледная, с синяками под глазами, слабо улыбнулась.
– Спасибо, я с удовольствием. Правда, Вова совсем не дает мне скучать.
Голос прозвучал тихо, нежно и мелодично. Бледность и усталость в глазах лишь подчеркивали ее очаровательную внешность. Ну и где справедливость? Всем бы так!
А, если серьезно, то даже в таком состоянии Надя оставалась феноменальной красавицей.
– Неудобно, что знакомимся при таких обстоятельствах, - нервно улыбнулась я одними губами. – Как ты… сегодня? Лучше?